Знание-сила, 2007 № 11 (965)

Перед глазами у меня — «Этнографическая карта белорусского племени», составленная в 1903 году знаменитым языковедом и этнографом Евфимием Федоровичем Карским. При советской власти его называли «черносотенным академиком». Этот самый «черносотенный академик» в 1903 году получил от будущего министра внутренних дел, а тогда виленского генерал-губернатора Петра Дмитриевича Святополк-Мирского 500 рублей. Их он потратил на путешествия по этнографическим границам белорусского племени. Чтобы не писать о них по чужим исследованиям, сам проехал, сам обследовал все города и деревни и очень подробно все описал. Во взглядах своих он придерживался западнорусского направления, по убеждениям был крайне благонамеренным. Где ему казалось, что племя это великорусское, он и писал «великорусское племя», где сомневался, писал о причинах своих сомнений.

Поскольку он — известнейший языковед, то, естественно, пользовался языковой методикой, учитывая, конечно, и национальную одежду, сохранившуюся в деревнях, и обычаи, и обряды.

Что же мы видим на этой карте? Бреста там нет. Брест — в этнографических границах украинского племени. Зато мы видим Вильно, Двинск, Себеж, Невель, небольшой кусок даже Тверской губернии. Естественно, Смоленск, Духовщину, Дорогобуж, Ельню. И далее вплоть до Стародуба и окрестностей Новгорода Северского. Именно так этнографическая карта, созданная в 1903 году выдающимся специалистом, представляла реальную картину расселения белорусского народа.

Проблему со Смоленском решала советская власть. И конкретно — Ленин и Свердлов. Это случилось уже в 1918 году, и имелась тому вполне понятная геополитическая причина. Когда советское правительство пребывало в Петрограде, принадлежность Смоленска была вопросом достаточно второстепенным. Когда же советское правительство переезжает в Москву, а независимое Польское государство начинает «наращивать мускулы», Смоленск определяется как принадлежность буферного государства БССР, а именно как буферное оно и замышлялось, и никак иначе. Смоленск и стал первой столицей первой Советской Социалистической Республики Белоруссии, созданной 1 января 1919 года.

Это был ответ на созданную 25 марта 1918 года так называемую БНР, Белорусскую Народную Республику. Обе — химерические фантомы, которые никогда в реальности не существовали как государственные образования. И границы очень похожи, то есть практически это та же этнографическая карта «черносотенного академика» Карского. Очень большая площадь, но кто же им даст реально в ней воплотиться?

А затем, все в том же январе 1919го, происходят совершенно анекдотические события. В территорию БССР включаются еще три уезда Смоленской губернии, которых академик Карский туда не включал, — Вяземский, Сычевский и Юхновский.

Буквально на следующий день принимается историческое решение — вместо Белорусской республики создать так называемый Литбел, где нет не только Смоленской губернии, но и губерний Витебской и Могилевской. Ленин в разговоре с наркомом финансов Белорусской республики Рейнгольдом цинично заявил, что их можно оставить и в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике. И вопрос был снят.

Вскоре началась настоящая игра «в границы». Потому что когда завязалась советско-польская война и Красная Армия с товарищем Сталиным в обозе (наркомом по делам национальностей) проникла в пригороды Варшавы, а затем стремительно покатилась назад в результате «чуда» на Висле, встал вопрос, как это пространство разграничить.

Разграничение уже шло де-факто с конца XIX века. Но как? На православную и католическую области. После польского восстания 1863-1864 годов этот процесс был удобен обеим сторонам. Империи было выгодно создать очаги стабильности и безопасности в духе политики небезызвестного умиротворителя Северо-Западного края Михаила Николаевича Муравьева. А что такое Северо-Западный край? В него включались помимо губерний Виленской и Гродненской еще и Витебская, Могилевская, Минская. Потом Витебская, Могилевская, Минская начали отпадать, но все-таки была большая опасность, что «польский элемент» начнет опять свои интриги, начнет бушевать пуще прежнего и возмущать стабильность империи. Поэтому негласно с конца XIX века проводится очень интересная политика: в тех краях, где значительную часть населения представляют католики, в этих районах, в том числе и в нынешней Западной Белоруссии, начинают строить очень красивые костелы. И десятки тысяч крестьян переходят из православия в католичество.