Знание-сила, 2007 № 11 (965)

«Ветхая» история в изложении Симеона доносит сомнения и споры, «потребности ума» второй половины XVII века. В.О. Ключевский представил образно: «Тогда принялись пересматривать все углы существующего порядка и, как в доме, всюду находили запущенность, ветхость, сор, недостатки». Устами «юнейшего» Симеон изложил мнение нетерпеливых: «Как в заключении быти, так в отчинной стране юность погубити!» В недалеком будущем такое же нетерпение охватит молодого Петра I. Европейские страны, известные понаслышке, виделись молодым людям как ослепительный простор, мир невиданных «диковин». Юноша проникся убеждением, что отцовский дом «скудный и темный», и обращался со сцены: «Что в доме стяжаю? Чему научуся? Лучше в странствиях умом обогачуся!» — «Пусти, если я охотно желаю, славно все будет, тебе обещаю!» Порыв «юнейшего» Симеон находил легковесным и наивным. В допетровское время молодой человек безраздельно подчинялся воле родителей, иначе он — «гулящий», отвергнутый обществом. В «комедии» Симеона — проблема XVII века: утверждение самостоятельной личности.

Царь Алексей Михайлович

Симеон Полоцкий (Самуил Петровский-Ситнианович) родом из Белоруссии, поэт и писатель, «ходячая энциклопедия, неутомимый борзописец, умевший писать обо всем», отмечал С.М. Соловьев. В «комедии» Симеон позволил герою сказать откровенно, что родной дом для него клетка: «Яко птенец из клетки отпущенный, желаю погуляти...» Нет, продолжал «юнейший», для меня родная сторона хуже, чем клетка. Тюрьма. «.В пределах домовых, як в тюрьме замкненный». В словах — туча темная, но Симеон задумал «комедию» и представил ее, когда «юнейший» отправился в путешествие. Чем встретили его: вином, картами, игрой в кости, льстивыми приветствиями и обманом. Смешно наблюдать, как «обогащался умом»: в дурном обществе играл на деньги, сокровища отцовские разбросал... Ходил блудный сын по сцене, плакал: «Коль много хлеба у отца моего.» Представление занимательное, «по уму» зрителей. Меняет «блудный» одежду на хлеб; пришлось ему пасти свиней, вынимать объедки из корыта: «Как я голоден и нет мне, что съесть, объедки мне будут, как лучшая снедь.» Но свиньи разбежались, неразумного сына схватили, били плетью — за кулисами. Выходил на сцену, стонал и жаловался: зачем отправился в чужие страны! «Гладом и хладом весьма помираю, лютым бичем посечен бываю!» Комедия нравоучительная, только в родном доме счастье. Одобрял ли Симеон эту незамысловатую истину? Ответ очевидный: когда покинул родной дом, что нашел, чем обогатился? Обществом игроков и обманщиков. Блудный сын раскаялся, забыл, что жил в «клетке», обращался со сцены: «Какое благо в доме отчем быти, нежели в страны чужие ходити!» Действие завершилось, неразумный сын домой явился, отец велел одеть, перстень на руку возложить, тучного тельца заколоть; играли «органы», слышалось пение.

В нравоучительной «скорописной азбуке» для «юнейших», созданной в конце XVII века, находим подобные рассуждения на тему «молодец и чужая страна». «На чужой стране я, молодец, по домам шатаюсь и никто меня не приютил. Добра и покоя молодец на чужой стране не обретает, только лапти разбивает».

Но предупреждал Симеон: «Прилежно надо внимати.» Кто смотрел, запомнил, как в дальней стороне блудного сына заставили показать руки: «познати, какую службу подобает дати». «О, нет мозолей, зело мягки длани.» С такими руками бездельнику остается «свиней пасение». И со свиньями не справился. Симеон словно предугадал, как молодой Петр во время первой поездки за границу покажет мозоли на руках. Глядя «прилежно», понимаешь: ничтожное найдет бездельник в «дальней стороне». Пусть дома сидит... Незрелые личности обитали в родной стороне, что проявилось во время петровских реформ.

Присмотреться — Симеон, опытный придворный, напомнил о прогулках реального «блудного сына», которые вызвали в Москве злые пересуды.

...Речь идет о деле Афанасия Ордина-Нащокина, «царственной большой печати и великих посольских дел оберегателя».