Знание-сила, 2008 № 02 (968)

Как известно, в споре с властью формально должен был отступить «командир» казенных заводов Татищев. Но и Демидовым пришлось нелегко. Донесения помощника и сторонника Татищева Блиэра и майора Фонаргейма передают отчаяние основателя династии, когда к нему на завод нагрянули горные чиновники во главе с новым посланцем центральной власти в лице генерал-майора Геннина «для розыску». Сам Фонаргейм подал на Демидова «извет» за непредоставление ведомостей о людях, пришедших на его заводы. «И пришло де, что заводам разоритца, так же не будет в отпуск и корабелного железа никута. И пришло де до того, что и заводы ему сжечь», переживал старый хозяин, зная, что основную массу мастеровых на его заводах составляли пришлые, и их выдача могла оставить производство без работников. И так говорил «олигарх», имевший за собой поддержку самого Петра I!

За основателями династии в последующих статьях и публикациях перед читателем предстают — наглядно, в скульптурных портретах — другие представители рода. Кряжистый и язвительный «озорник» Прокофий Акинфиевич, наставлявший дочку: «Живи весело, не кручинься... от кручины умножаются разные болезни, помешательства разума, прекращение жизни и всякие неустройства». Его брат Никита Акинфиевич чем-то неудержимо похож на знаменитых екатерининских «орлов». Его сын, меценат и коллекционер Николай Никитич, уже больше погружен не в хозяйственные заботы, а в планы масштабных раскопок римского форума с помощью пятисот каторжников и в планы создания собственной театральной труппы. Для чего и требует выслать из уральских владений мальчиков и девочек «в преломление упрямства, закостенелого непросвещения и непокорности оной конторы правящих тамошних заводских жителей»

Братья Демидовы Александр, Павел и Петр Григорьевичи

Следом в письмах к «прикащикам моим, Никифору Блинову, Ивану Серебрякову, Якиму Аврамову» отводит душу двоюродный брат Прокофия и Никиты Акинфиевичей Никита Никитич: «А когда руда плотна и сливная, то для чего, кыштымской мошенник, плотной руды выходы суточному чюгуну малы, ибо плотная и сливная руда обыкновенно везде чище и выходней? И видно за обманы такия явныя захотелось, Блиненок, дописатца тебе к гузны добрых плетей, ибо вижу, обманы за обманами в прибавке цены простираютца... Цыц, нетерпимые воры, думать смелствовать и расточать, истинно и ребра не оставлю за обманы, и вымыслы, и за расточение ваше явное. Одумайтесь, ракалии, как вас, явных таких расточительных плутцов, можно назвать добрыми и радетельными о господском добре, ибо вижу от вас всегда обман на обмане. Унятца, худо истинно будет за явныя такия обманы, и писать».

Печальным завершением этой галереи служит очерк, повествующий о разгроме и последующем запустении родовой усыпальницы Демидовых в Николо-Зарецком храме в Туле.

Героями второй книги альманаха по-прежнему остаются Демидовы, но уже не столько как промышленники, сколько просвещенные вояжеры, любители наук и ценители прекрасного.

Здесь помещена учтивая переписка Григория Акинфиевича Демидова с великим шведским натуралистом Карлом Линнеем. Сын Акинфия Никитича уже интересовался ботаникой больше, чем бизнесом. С маститым ученым он держится почтительно и в качестве ученика штудирует его труды, но в то же время не без гордости сообщает о собственном (одном из первых в России!) ботаническом саде в Соликамске и просит о консультации в трудном вопросе — как коллега коллегу: «Еще я прилагаю несколько веток и семена растения, найденного в Соликамске, в моем поместье, на сухом болоте, на мхе, и, хотя его можно по внешнему виду отнести к роду Juniperi, все же отсутствие запаха и вкуса вызывает у меня сомнения; поэтому я вынужден представить его вам, Благороднейший».

Однако большую часть тома (по сути, это — отдельное занимательное издание) занимают материалы путешествия сыновей Григория Акинфиевича — Александра, Павла и Петра Демидовых, продолжавшегося с 1748 по 1761 год. Обширная работа А.С. Черкасовой предшествует публикации целого комплекса документов — писем и дневников молодых Демидовых, посланных родителем в турне для ознакомления с европейской наукой, экономикой и культурой. Юноши учились и жили в Германии, Англии, Швеции, посетили Чехию, Словакию, Австрию, Швейцарию, Италию, Францию, Бельгию, Нидерланды, Данию и Норвегию и везде подробнейшим образом фиксировали свои занятия в особом «журнале».

Вид Невьянского завода. Рисунок В. И. Геннина, 1735 г.