Знание-сила, 2008 № 11 (977)

Оксман, как и Нечкина, всегда занимался вполне благополучными с точки зрения официальной советской идеологии темами. Исследование различных этапов освободительного движения в России ему действительно представлялось важнейшим направлением отечественной историографии, и марксизм в его глазах был тем методом, при помощи которого в изучении данной темы можно достичь максимальных результатов. Но делал он это во много раз лучше и честнее, чем многочисленные полуграмотные специалисты, не владеющие толком ни историческим материалом, ни марксистским методом. Его исключительные масштабы, а главное, его биография, «испорченная» Колымой, делали его фигуру крайне нежелательной в роли ведущего ученого страны и автора лучшей работы о Белинском. Оксман прекрасно понимал всю важность, причем не только научную, реконструкции подлинного письма Белинского к Гоголю. Об этом он писал К.П.Богаевской: «Мною установлен текст письма Белинского к Гоголю, отменяющий все известные публикации, как негодные». Но мог ли человек с испорченной анкетой претендовать на то, что он установил подлинный текст «одного из лучших произведений бесцензурной демократической печати» (В.И.Ленин)? Конечно же, нет. Анкета должна была быть столь же безупречной, как и само письмо. В результате советская власть в лице своих ученых холопов нашла «соломоново решение». Не отрицая важности проделанной работы, она лишила Оксмана права быть автором этой работы. Опальному ученому удалось уговорить свою близкую знакомую К.П.Богаевскую взять на себя сомнительную роль псевдоавтора.

В 1954 году в судьбе Оксмана, отбывающего послелагерную ссылку в Саратове, намечаются положительные сдвиги. Ему возвращают должность профессора, и он начинает прощупывать возможность переезда в Москву. В этой связи интенсифицируются его контакты с московскими учеными, и в частности, возобновляются отношения с М.В.Нечкиной. Удобным поводом для этого стал выход в свет сборника «Из истории движения декабристов» (М., 1954), а также юбилей ученого, торжественно отмеченный в Саратове. Сам юбиляр в письме к К.П.Богаевской делился впечатлениями: «Прислали телеграммы едва ли не все наши университеты и многие педагогические институты. Всего было свыше 160 телеграмм (не считая, конечно, родственных). По саратовским масштабам, юбилей был значительным настолько, что на следующий день все районы и колхозы нашей области слушали мою биографию и отчет о юбилее по радио». Среди поздравительных телеграмм была и телеграмма от Нечкиной: «Шлю самые сердечные поздравления дорогому Юлиану Григорьевичу по случаю его юбилея желаю здоровья счастья успеха работе=Нечкина».

С этой телеграммы началась нерегулярная переписка ученых. Видимо, Оксман, отвечая на телеграмму (письмо не сохранилось), рассказал Нечкиной о своем юбилее и послал сборник «Из истории движения декабристов», где была опубликована его большая статья о декабристах. В ответ Нечкина писала:

«Дорогой Юлиан Григорьевич!

Очень рада была получить от Вас письмо. Приятно знать, что Ваш юбилей был тепло отмечен. Я хотела раньше ответить на Ваше письмо, но конец года и страшная перегрузка помешали.

Особенно обрадовала меня Ваша точка зрения на Общество Соединенных славян, как на организацию, в идеологии которой наличествовали демократические элементы и стремление опереться на народ. Б.Е.Сыроечковский, ранее разделявший эту точку зрения, теперь изменил позицию, и, каюсь, я заподозрила его редакторскую руку в двух последних абзацах Вашей превосходной статьи о «Пифагоровых законах» и «Правилах соединенных славян». Так хотелось бы видеть в концовке статьи формулировки, имеющиеся в Вашем письме».