Знание-сила, 2009 № 06 (984)

В традиционном исламском мире естественное для Европы равноправие мужчин и женщин — в корне противоречит традиции. Иммигранты, прибывшие в Европу с юга, образуют этнические гетто, замкнутые сообщества, живут не по местным законам, а по установкам шариата. Они часто не вписываются в западный контекст, и появляющийся в связи с этим «комплекс неполноценности», замечает автор, усиливает агрессивные импульсы. Осенью 2005 года во Франции, учиняя массовые беспорядки, погромы, поджоги, исламские радикалы грозили: «Мы возьмем «калашниковы» и придем на площадь Бастилии». Несмотря на это, французские власти проявили завидную сдержанность, ни разу не открыли огонь на поражение. Работали суды, но они имели право выносить обвинительные вердикты, да и то весьма мягкие, лишь подросткам после тринадцати. Тех, кто младше (а они составляли значительную часть бесновавшейся толпы), практически сразу отпускали домой, и родители не несли за них никакой ответственности. Таков дух европейского либерализма.

С другой стороны, исламский мир, размышляю я на полях книги, — очень разный. Мне довелось заниматься историей татарского образования, и я был поражен, какие удивительные сельские медресе (их ученики свободно говорили на пяти языках — русском, татарском, турецком, персидском, французском) существовали в России до революции в страшной глухомани. Их открывали ученые, интеллигентные люди, истинные просветители, и обвинения их в чем-нибудь этаком, чего не понимали сами обвинители (типа «панисламизм — покушение на государственный строй»), фабриковала царская охранка. И сейчас, надо признать, у нас схожее отношение к культурам, о которых имеем отдаленное представление…

Вопрос, который ставит автор книги: как жить вместе и как воспитывать представителей разных культур и цивилизаций? В Соединенных Штатах Америки, стране традиционной иммиграции, в связи с возросшим потоком переселенцев обсуждают вопрос об особых школах для новоприбывших, создании испаноязычной версии американского гимна и прочее. Концепция «плавильного котла», в котором разные этносы переплавляются в нацию, уступает сравнению страны с «салатницей», где намешано много национальных ингредиентов с разными вкусами и ароматами, или концепции «сэндвич цивилизации» — конфедерации автономных этнических общин, многослойных, сохраняющих свой образ жизни; только самые общие вопросы остаются в ведении государства.

А что будет в России? Вопрос висит в воздухе. Национальные школы, реанимированные в 90-е годы, пока существуют. Закрывать их, вроде, не собираются, это было бы большой глупостью. Соглашусь с автором книги, что в традиционном российском городе — Москве, Питере, Самаре, Нижнем Новгороде разведение детей по национальным «школьным квартирам» вряд ли укрепляет социокультурную общность россиян. Но это в теории. А на практике что делать?

Модернизация современной системы образования окажется, по-моему, профанацией, если будет проводиться и дальше на уровне общих схем, вне связи с реальными социокультурными ситуациями. Рецензируемая книга меня в этом укрепляет — голыми инновациями нам «не догнать Америку». Но свое достойное и уважаемое другими место в мире мы можем найти через культурную, в том числе педагогическую, традицию. Инновация, вырастающая из традиций, составляющих страну этносов и регионов, — вот та линия развития системы образования, которая открывает новые перспективы.

И все же, как быть с толерантностью, «воспитанием в духе мира» (учебный курс, вводимый во многих странах), межкультурным диалогом в применении к христианскому миру и исламу? Всегда ли такой диалог полезен? — задает крамольный вопрос автор книги. Нет ли опасности, что он может свестись к взаимным обвинениям и упрекам, где у каждой из спорящих сторон — своя правда? Может быть, истина в английском изречении: «Чем выше забор между соседями, тем лучше между ними отношения»?

Только бы не спутать забор с железным занавесом.

Отдельная глава книги Б. Вульфсона — о патриотизме, который «есть чувство стыдливое» (Лев Толстой). Это не значит, что не нужно патриотическое воспитание. Но, сопоставляя с западным опытом, мы чаще уповаем на флаги, гимны, учебники истории, главными героями которых у нас сплошь являются вожди и полководцы (к слову, в европейских странах сейчас проходит активная «демилитаризация» учебников, обращение внимания детей к другим вещам, за которые можно любить родину). Вообще патриотический настрой граждан в большей мере зависит от того, что они видят в делах государства, — интересы отдельного человека, благосостояние людей, твердую защиту их безопасности, прав и свобод, или манию «национального величия» и геополитические амбиции власть имущих, представляющие огромную опасность для мира.