Знание-сила, 2014 № 07 (1045)

Так что, возможно, лысенковцы действительно полагали, что для изучения любой науки достаточно преодолеть лишь лингвистические трудности. Возможно, они действительно не догадывались, что у каждой науки есть свои абстрактные понятия и законы, усвоить которые учащимся бывает порой весьма не просто. Возможно, они действительно могли не понимать, как на основании опытов с мухами можно делать какие-то выводы относительно нужных для народного хозяйства коров.

Конечно, далеко идущих выводов на основании коротких цитат из одной статьи делать нельзя. Но в них можно увидеть полное непонимание того, что означает само понятие «общенаучная культура», тоже, кстати, весьма абстрактное понятие. И такими представлениями о науке можно объяснить многое. А поскольку педагогическая наука имеет дело с преподаванием всех предметов, которые проходят в школе, то, изучая педагогические труды лысенковцев, можно попытаться понять, что они имели в виду, когда говорили о науке. И вообще, изучая педагогические труды лысенковцев, возможно, удастся лучше понять феномен лысенковщины.

Есть еще один источник, дающий возможность понять, какие представление о науке и об образовании могут иметь полуобразованные люди. Это документы того времени об образовании, подписанные Н.С. Хрущевым, поскольку трудно усомниться в том, что в них отражены его представления об образовании. При знакомстве с материалами, подписанными даже высокопоставленными деятелями, всегда возможны сомнения — отражена ли в них точка зрения подписавшего, или он подстраивался под мнение своего руководства. При знакомстве с материалами, подписанными Н.С. Хрущевым, подобных сомнений возникать, вроде бы, не должно.

Но самое главное — чрезвычайно примитивные представления о науке и об образовании были отражены в законе «Об укреплении связи школы с жизнью», принятом 24 декабря 1958 года. И особенно в правилах приема в вузы, установленные в связи с этим законом.

Интересна также развернувшаяся в обществе дискуссия, предшествовавшая принятию этого закона. Так, правительство предложило упразднить 9-10 классы средней школы, отправлять молодежь после 8 класса на производство и поощрять совмещение работы с учебой в вечерней школе. Однако правительственный проект, который содержал и другие экстравагантные идеи, был раскритикован научной и педагогической общественностью. Итоговый текст «Закона о школе», опубликованный в 1958 году, включил лишь некоторые из ранее высказанных предположений.

Так что, представления о науке и об образовании, сложившиеся у полуобразованных людей, находившихся в то время в высших эшелонах власти, можно оценить именно по этим предложениям.

Но и принятый закон был тоже весьма экстравагантен, и он также говорит о многом.

Здесь надо прерваться и еще раз внимательно посмотреть на дату. 1958 год! Тогда в вузы стали поступать молодые люди 1941–1942 годов рождения. Демографический провал, связанный с войной! Можно предположить даже, что у тогдашних реформаторов было желание как-то компенсировать уменьшение числа призывников.

Но таким желанием можно объяснить некоторые экстравагантности, но не все. А с другой стороны, в те годы и без каких-либо реформ высшая школа должна была пострадать от уменьшения числа потенциальных абитуриентов из-за демографического эха войны. Но это уменьшение было замаскировано увеличением числа выпускников средней школы. Вернее, в годы, предшествовавшие 1958 году, число выпускников средней школы постоянно росло. По-видимому, оно росло и позже, ввиду повышения жизненного уровня, а также и по другим причинам. Но в любом случае рискованные реформы образования происходили на фоне демографического провала и поэтому были чреваты особенно тяжелыми последствиями.

Здесь следует подчеркнуть, что ошибочные решения в сфере образования проявляют себя далеко не сразу. Обратная связь работает, но с очень большим запаздыванием. Так что последствия хрущевских реформ должны были, как кажется, отразиться на состоянии дел в промышленности где-то лет через 10, а в заметной степени — лет через 15–20, когда первокурсники 1959–1963 годов стали занимать руководящие должности, хотя бы на низшем и среднем уровне. Можно вспомнить, что в свое время много говорилось о том, что в СССР достижения науки внедрялись в промышленность с большими трудностями. Можно себе представить, что в конце 1970-х годов упала квалификация руководителей низшего и среднего уровня в промышленности и в отраслевых НИИ, и они уже не могли эффективно реализовывать результаты усилий советской научно-технической элиты. Впрочем, все это только предположения. Но факт остается фактом — к 1980 году первокурсники 1942–1945 годов рождения имели трудовой стаж порядка 15 лет и вполне уже могли занимать руководящие должности среднего уровня.