Зодчие

На темном, выдубленном непогодами лице Булата сияли приветливые синие глаза. Андрюша спрыгнул с печи. По правде сказать, все эти недели он побаивался неведомого мастера, который уведет его из родных краев; теперь страх прошел, но Андрюша сильно разочаровался, увидев простого, скромно одетого человека.

Он представлял себе знаменитого зодчего, известного князьям да боярам, совсем иначе. Ему думалось: войдет добрый молодец огромного роста, в парчовом кафтане, в красных сафьяновых сапогах - словом, богатырь из сказки...

Булат прочитал мысли мальчика. Он улыбнулся так сердечно, что Андрюше стало весело.

- Вижу, отрок, не по нраву я тебе пришелся, - молвил зодчий. - А ты на одеяние не гляди! Не одеяние украшает человека, а искусные руки и трудолюбивый нрав. Ты-то работать любишь?

Андрюша молчал.

Илья поспешил принести доски с рисунками сына. Булат рассматривал работы юного художника долго. На темном лице его, покрытом сетью мелких морщин, не было улыбки.

Андрюша зодчему понравился: одет чистенько - в новых сапожках, в холщовых портах и белой рубашке с расшитым воротом; лоб мощный, выпуклый, твердый подбородок, смелые, пристальные глаза.

"Хороший паренек! Жидковат малость, да выправится..."

Отец и сын ждали отзыва о рисунках, сильно волнуясь.

Булат посмотрел на Андрюшу. Мальчик ответил упорным, немигающим взглядом.

- А ты вот что, малый, - заговорил Никита: - ты поличье сделать можешь?

- Что это - поличье?

- Человека нарисовать? Вот хоть бы мамку твою!

- Почто не нарисовать! Могу.

Афимья перепугалась, закрыла лицо руками:

- Али я угодница божья - икону с меня писать!

- Да не икону, - растолковывал зодчий, - это по-иноземному парсуна называется. Их сымают изографы с князей, с бояр. На стенки в горницах вешают...

- Ведь я-то не княгиня, не боярыня! Слыхано ли, с крестьянок поличье сымать!

Кое-как Афимью уговорили.

Булат достал из котомки лист бумаги, тушь, кисточку. Глядя на непривычные рисовальные принадлежности, Андрюша заробел. Неуверенно провел несколько черточек, но скоро освоился.

Наклонившись над листом, он проворно работал кистью.

- Что ж на мамку не глядишь? - спросил Булат.

- Вона! - удивился Андрюша. - Али я ее не видал?

Прошло полчаса. Илья и Никита тихо разговаривали; Афимья возилась у печи, готовя угощенье.

- Сработал! - раздался голос мальчика.

С бумаги смотрело поразительно похожее лицо. Это она, Афимья. Вот ее не по возрасту живые глаза под крутыми дугами бровей, скорбные складки у сухого рта, ее повойник21, прикрывающий спрятанные навек волосы...

- Микола-угодник! - попятилась Афимья. - Это же волшебство!

- Не волшебство, - строго поправил Булат, - а дарование! - Зодчий оглядел всех расширенными, засветившимися внутренним огнем глазами. - Слушай меня, человече! Сыну твоему большой талант дан. Зарыть его в землю - тяжкий, незамолимый грех. Скажу, Илья, по правде: хоть и соглашался я Андрюшу в ученики взять по рассказам Герасима, а все же думал - приукрашивает Щуп достоинства отрока, не столь он к художеству способен, как хвалят. Но теперь сам вижу: уж ежели его не учить, то кого учить? Рад, что он со мною пойдет, - я из Андрюши славного зодчего сделаю, коли нам с ним бог жизнь продлит...

Редко появлявшаяся на лице Андрюши улыбка сделала его необычайно привлекательным. Обрадованный отец низко кланялся.

Только Афимья хмурилась. Простая, бесхитростная женщина согласилась расстаться с сыном, твердо поверив, что его ждут почести, богатство. Шутка ли: учиться у зодчего, известного всей Руси!

Но, увидев Булата, Афимья разочаровалась едва ли не больше, чем ее сын: прославленный мастер был одет как бедный крестьянин.

Чуткий Булат понял настроение матери своего будущего-ученика. Обратившись к Афимье, зодчий с улыбкой сказал:

- Неприветливо глядишь, женщина! Али не хочется сына мне отдать?

Афимья непривычно резким голосом ответила:

- А то и гляжу, батька, что не больно казист у тебя наряд!

- Я не стяжатель! - внушительно ответил Никита. - Я за богатством не гонюсь, вековечный печальник я за мирскую нужду. Сердце у меня неуклончивое, князьям и боярам я не потатчик, потому и не в чести у них. А знаю зодчих, что многие сокровища скопили и пречудесные палаты себе поставили и живут, как сыр в масле катаются. Того и твой Андрюша может достигнуть...

- Где уж крестьянскому сыну калачи есть! - горько пробормотала Афимья.

- Напраслину говоришь, женщина! Каждому человеку свой предел положен: тому землю пахать, тому корабли по морям водить, тому дивные строения воздвигать, что надолго переживут создателя своего. И коли крестьянскому сыну талант на зодчество дан, кто посмеет его на сем пути задерживать!..

Голос Булата был строг и властен. Афимья смущенно поклонилась гостю:

- Не обессудь, родной, прости меня, бабу, за неразумное слово! Верю, не на худое поведешь моего сынка. Уж только... - Голос Афимьи дрогнул. - Храни отрока! Будь ему в отцово место. Он млад и глуп, его еще пестовать надо...

Афимья и Илья хотели упасть зодчему в ноги, но тот удержал их: