Зодчие

- Вот, чадо, - обратился к мальчику Паисий рокочущим басом, - невдолге кончится наше строительство, и твой наставник Герасим покинет сии места. А ты что на мысли держишь?

Голован покраснел и не вымолвил ни слова. Ответил отец:

- У отрока своего ума нет, отче игумен, за него родители думают.

- Сие правильно! - одобрил игумен. - Как же ты полагаешь, Илья? Не смекал о сем? Так вот мое слово: отдал бы Андрея к нам в монастырь. Грамоте он, ведаю, обучен, и житие ему у нас будет беспечальное, легкое... В миру скорбь, забота, в миру грех повсюду ходит, а у нас тишина, у нас все помыслы ко господу. Сладостен труд жизни подвижнической!.. Ну-ка, что на сие ответствуешь?

А сам думал: "Сладостно я пою, аки рыба сирена, про которую в древних баснях повествуется. Будто и не стоило бы мужичье уговаривать, да парень нужный, пользу от него большую можно получить..."

Илья и Андрюша молчали. Опущенные к земле глаза мальчика наполнились слезами. Настоятель пытливо вглядывался в лица отца и сына, стараясь разгадать их мысли. Не дождавшись ответа, снова начал убедительно и мягко:

- Может он у нас изографом17 стать: ведаю, у него на то талант. А у нас дело найдется: ты видел, как лики угодников потемнели. Поновить, ох, как надо поновить святые иконы! И сие есть дело богоугодное. Опять и то, Илья, в толк возьми был ты могутной мужик, а стал калека. Сынок мал, тебя с бабой прокормить не в силах. Да он же к крестьянскому труду и не способен. Вишь, у него голова-то, оборони ее Христос, совсем не по тулову. Где ему мужичьи тяготы снести! Под оконьем с сумой ходить станете... А коли сделаешь по-моему, монастырь всю вашу семью призрит, опекать будем даже и до смерти вашей. И рубль на год за пожилое18, что ты обязался платить, прощу... Решай!

- Убожеством меня, отче, не кори, - угрюмо сказал Илья: - убожество я на вашей же работе заполучил! Кабы я крестьянские избы строил, той беды со мной не случилось бы...

- На всё божья воля, - успокоительно прогудел игумен.

Илья был на этот счет другого мнения, но высказать его не решился: с настоятелем ссориться не приходилось. Выгонит из села - и ступай на все четыре стороны.

- Какова твоя думка, сынок? - ласково обратился Илья к Андрюше.

Долго сдерживаемые слезы покатились из глаз мальчика. Всхлипывая, он прошептал:

- Не знаю, ничего не знаю, тятенька! На твоей я воле...

Илья задумался. Потом поклонился, заговорил тихо:

- Такое дело, отче, одним часом не решается, великое надо размышление. Мне слово сказать, а Андрею целой жизнью за то слово расплачиваться...

Голован благодарно пожал здоровую руку отца. Как ни слабо было пожатие, Илья его почувствовал и понял. И еще решительнее закончил:

- Земно кланяюсь, отче игумен, за великие твои милости! Ответ дам в скорых днях.

Илья и Андрюша поклонились Паисию в ноги, приняли благословение и вышли. Тень досады скользнула по упитанному лицу игумена и исчезла.

- Будет по-моему! - прошептал он. - Деваться им некуда.

Дни шли, а решение Андрюшиной судьбы все откладывалось. Илья понимал, что монашество - несчастье для мальчика: оно разобьет все его надежды на будущее. Но прямо отказать Паисию Илья не решался: он знал злобный, мстительный характер монаха.

Однако долго тянуть с ответом не приходилось: Паисий не раз присылал служку с напоминанием, что Андрюшу ждут в монастыре.

Субботним вечером у Ильи собрался маленький совет: обсудить дело пришли полюбивший мальчика Герасим Щуп и староста Егор Дубов. Андрюша, лежа на полатях, с затаенным дыханием прислушивался к разговору, который должен был решить его участь.

- Я б взял мальца в свою артель, - сказал Герасим. - Хоть он еще и невелик, а работать способен. Хлеб свой завсегда оправдает.

- Что ж ты раньше молчал, родной! - обрадовался Илья. - Сделаешь парня мастером, чего лучше!

- Оно-то так, - задумчиво заметил Щуп, - да дело не за мной. Уж очень игумен разлакомился Андрея залучить: знает, что от того большая выгода будет. Для новой церкви иконостас19 нужен. Резчикам да изографам платить надо - сундуки порастрясти, а отец Паисий того ох как не любит!

- На своей спине знаем, как он корыстен, - мрачно отозвался Егор.

- Андрей в возраст входит, через годик-другой настоящим работником станет. И новую церковь исподволь отделает за одни харчи, а они Паисию ничего не стоят...

- Недаром он мальчонку охаивал, - грустно усмехнулся Илья. - "Он, вишь, и слаб и ни к какому делу не годен, опричь как сидеть в келье да иконы писать..."

- Лжа то, тятенька, лжа неистовая! - горячо вмешался в разговор Андрюша. - Али я немощный какой?..

- Молчи, сынок, когда старшие разговаривают, - внушительно прервал сына Илья.

- Вот я и говорю, - продолжал Герасим, - отберет у меня игумен Андрея. Артель моя на дальние работы не ходит, все тут же, близ Пскова бьемся. И настоятель нас всюду досягнет.

- Давно ведомо, что у монахов руки загребущие, - снова вставил слово Егор Дубов.