Зоя Космодемьянская

— Я и не пугаюсь, — человек вышел на просеку.

Он сильно припадал на левую ногу. — Немецкие крали тут не разгуливают. Из Вереи будешь?

— Нет. А Верея далеко?

— Это как считать, — неопределенно ответил мужчина. Был он невысок, на голове большая заячья шапка, сдвинутая низко на лоб. Пальто подпоясано солдатским ремнем с двумя подсумками. За спиной, как у Зои, вещевой мешок. Возраст порядочный, наверно, под сорок. Внимательно осмотрел девушку с ног до головы — вгляделся в лицо. Зоя опасалась расспросов: кто, куда, зачем? Не хотела врать. Но человек спросил о другом:

— Очень устала?

— Едва держусь, — призналась она.

— Эх, горе горькое! Два километра протянешь еще?

— А там что? — насторожилась Зоя.

— Не ершись. Землянка в лесу. Отогреемся. Местный я.

— Партизан?

— Говорю — местный, — строго произнес человек. — Не бандит же, бандитам сейчас делать здесь нечего. Пойдем.

Зоя поняла, что ей тоже не следует приставать с расспросами. Каждый из них делает свое дело. Она последовала за ним, думая, что ей здорово повезло, но все-таки нельзя терять бдительность. Мало ли что может случиться.

Землянка, куда они пришли, вероятно, оборудована была еще летом, хорошо замаскирована в гуще леса на склоне оврага. Обитая внутри досками, она хранила тепло и запах обжитого помещения. При свете стеаринового огарка увидела Зоя нары, дощатый столик, ниши для оружия. Посреди землянки сложена кирпичная печурка, от нее коленом тянулась к двери труба.

Мужчина быстро разжег печку, вскипятил чайник. На столе появился хлеб, сахар и даже сало — Зоя сглотнула слюну.

Вместе пили чай из жестяных кружек, ели, пользуясь одним ножом, сидя в полуметре друг от друга, но Зоя так и не разглядела его лица. Он сбросил пальто, остался в тесном пиджачке, под которым виднелась вельветовая толстовка, но шапку свою большую не снял, она затеняла его лицо. Зоя видела только заросший щетиной подбородок, курносый нос, ловила иногда его быстрый взгляд.

Он и теперь ни о чем не расспрашивал, хотя, наверно, лесному человеку, отрезанному от мира, очень хотелось потолковать о новостях. Зоя в конце чаепития сама сказала, что пришла издалека, и что фронт держится по реке Наре.

— Тихо там последние дни, — тревожно произнес мужчина. — Не отодвинулись ли?

— Нет, — заверила Зоя, — это я точно знаю.

Спать он улегся на нижних нарах поближе к выходу. Зоя залезла наверх. Там было настолько тепло, что она даже сняла сапоги. Вытянулась, сунув под голову пустой вещевой мешок. Достала из кобуры наган и положила в изголовье. Сквозь дремоту донеслись до нее слова:

— Ты… не одна здесь?

Ей захотелось приободрить мужчину. Ответила твердо:

— Одной делать нечего. Много нас.

— Да уж, конечно. Сила нужна, — произнес тот. Вздохнул, повозился на нарах, а потом задышал размеренно, чуть похрапывая…

Вере Волошиной и ее товарищам помог ночной снегопад. Сделали все намеченное. Поставили мины на дороге неподалеку от Якшино, а затем по задворкам проникли в деревню. Беспечность гитлеровцев была удивительна. Часовые укрылись от снега, только возле одной избы расхаживал солдат. Да подальше, около автомашин, горело несколько костров и раздавались удары металла о металл.

В каком доме штаб — понять было трудно. Скорей всего там, где скопились автомашины. Но туда разведчики идти не рискнули.

Гранаты полетели в окна трех ближайших домов. Следом — бутылки с зажигательной смесью. А Вера успела и еще одну гранату метнуть — под ноги солдата. Густой снег скрыл группу от глаз фашистов. Криками и пальбой наполнилась деревня, а разведчики без шума ушли через огороды.

Вера помнила: в стороне от деревни, в глубине леса, значилось на карте несколько построек. Свинарник там или коровник. Надо посмотреть: если постройки пусты, можно немного отдохнуть под крышей.

Больше часа шагали по прямой, едва различая друг друга сквозь белесую мглу. Снег лепил в глаза, таял на лицах. Вера начала сомневаться: в такую метель даже со знакомой тропы собьешься, а домики в лесу, как иголка в сене. Да и целы ли они?

Запах дыма, принесенный ветром, насторожил Волошину. Поблизости жилье, люди! Но дым странный какой-то: солома вроде горит или сено?

Приказав разведчикам ждать, Волошина и Голубев осторожно пошли вперед, держа оружие наготове. Увидели отблеск огня, притаились за деревьями. Строения на поляне были полуразрушены, крыши провалены. Уцелела лишь небольшая избушка, хотя и на ней сбита труба, вместо двери зиял черный провал, из которого полз дым. Иногда провал освещался вспышками пламени, какие-то тени колебались внутри дома.

«Не фашисты, — решила Вера. — Немцы в холодном доме в лесу не будут сидеть. Да и часового бы выставили».

— Жители, — тихо произнес Голубев. — Или окруженцы.

Человек в красноармейской шинели, в пилотке, натянутой на уши, выскочил из дома. Ноги в обмотках — как палки. Знобко ему было в ботиночках на снегу. Схватил несколько сухих веток, охапку соломы — и скорее обратно. Ярче озарился дверной проем.

— Крикнем? — предложила Вера.

— Давай ты. Женского голоса не испугаются.