Золотая карта

Вечера стали холодными. Осенний дождь моросил, омывая асфальт и стекая в ливневые люки. Человек, шедший по тротуару, обходя лужи, прикрытый зонтом, никуда не спешил. Дождливую погоду Василий Николаевич Синицын обожал больше всего. В такую погоду зарождались гениальные мысли, благодаря которым он твердо стоял на земле, куда он был заслан богом, в качестве ювелирных дел мастера. Изделия, сделанные из дорогих камней, с детства восхищали его, с возрастом превратив в истинного знатока, умельца тонкой профессии. Мастерская, которой он заведовал, официально занималась обычным ремонтом и переплавкой мелких золотых изделий. В расположенных на первом этаже десятиэтажного дома нескольких просторных комнатах работало пять человек исключительно мужского пола. Кроме этих людей, без специального разрешения сюда пройти не мог никто. Помещение стояло под сигнализацией в отделе охраны РОВД. Кабинет, отведенный Василию Николаевичу, располагался рядом с цехом, напоминающим небольшой заводик, где трудились ювелиры, за которыми он мог наблюдать через глазок, прикрытый картиной. У входа в цех установили обнаружитель золота на тот случай, если кто-то из ювелиров захочет быстро разбогатеть. Иногда, по поступлении новой партии золота, ювелиры работали, не покладая рук, отливая украшения по специальным образцам, после чего человек, приехавший на черной «Волге» с двумя телохранителями, увозил готовую продукцию в саквояже. Все пять ювелиров были хорошо проверенными рекомендованными людьми, и никто из них лишних вопросов не задавал, получая за труд солидную зарплату, а при внеплановых заказах – кругленькую премию лично из рук Василия Николаевича. Никто из живущих в рядом стоящих домах и шастающих вокруг не догадывался и не мог представить, что в этой скромной мастерской располагался подпольный цех по изготовлению ювелирных изделий из золота высшей пробы.

Когда-то, в 70-х годах, еще молодой Василий Николаевич, работая простым ювелиром, услышал от приехавшего к отцу его родного брата из сибирских лесов историю о пропаже в тех краях вертолета с ящиками золота на борту. Тогда-то при виде из окна моросящего дождя и родилась первая гениальная мысль. Долго уговаривать дядю взять его с собой для ознакомления с Сибирью не пришлось. Получив благословение отца с матерью, он охотно согласился, обещав выдать племяннику ружье и обучить его стрельбе с последующим выходом на охоту. Дядя работал в таежном леспромхозе начальником автохозяйства. Жил он один, оставив жену и дочку в подмосковном городке вместе с квартирой, где его благоверная, не мыкаясь долго страданиями разлуки, вышла замуж за подвернувшегося хахаля. Одиночество не развалило дядю, а наоборот, открыло у него второе дыхание. Домик, где он обитал в гордом одиночестве, поразил Василия чистотой и убранностью, что самому ему давалось не очень легко. Дядя уходил на работу спозаранку, предоставляя ему полную свободу действия. Наслаждаться красотой тайги Василий не собирался, ему было нужно получить как можно больше информации о пропавшем вертолете, в существовании которого он не сомневался: «Раз пропал где-то здесь, значит, здесь и должен быть, не вертолет, так его остатки. Надо поспрашивать охотников, те-то наверняка в курсе такого события».

С этими намерениями он отправился в местный магазин. Около магазина на лавочке сидели трое бородатых мужчин.

– Здравствуйте, – сказал Василий, подходя к ним. – Скажите, у вас в магазине водка есть?

– А ты что, приезжий будешь? – заговорил один из них. – У нас тут для кого есть, для кого нет. В рабочее время продавать спиртное не положено. Ты на работу устраиваешься или гостишь у кого?

– К дяде, Синицыну Кириллу, я приехал.

– Знаем такого, – дружно закивали мужики.

– Может, я возьму белоголовую? Скучно одному, слоняюсь с утра, не зная, чем заняться, – предложил Василий.

– Коль такой добрый, мы не откажемся.

Продавщица, пожилая женщина, не расспрашивая и не устраивая допроса: «Почему, мол, не на работе», или признав в нем чужака, сразу передала Василию взамен красной десятки две бутылки водки. Обрадовавшись такому повороту обстоятельств, бородачи, разъяснив, где лучше пьется в это время суток, повели его вдоль домов к опушке леса. Здесь один из бородачей, разложив инвентарь в виде складного стаканчика, находившегося всегда в кармане, для таких неожиданных случаев и куска черствого хлеба, открыл бутылку и начал разливать, стараясь не переливать за края.

– Ну, за знакомство! – схватив протянутый стакан, залпом выпил Синицын, нюхая черствый хлеб. – Я Василий.

Бородач, что был выше всех, назвался Егором. Второй, с брюхом, свисающим аж через штанины, оказался Федотом, а третий – здоровенный, крепкий, с твердым взглядом на жизнь, со свежей молодой бородой – Захаром. После очередного круга сто пятьдесят граммового стаканчика заметно охмелевшие бородачи заговорили на все темы, касающиеся жизни и быта.

– Мужики, а правда, что у вас недавно вертолет с золотом сгинул? – перевел разговор в нужное русло Василий.