Золотая лихорадка

— Вот как… — Канамото был поражён тем, что его переполняло не столько отчаяние, сколько грусть. Уж не считает ли он в глубине души этого мальчика своим сыном? — подумал Канамото и тут же сказал себе: нет. Нет, не в этом было дело, просто Канамото и сам впервые в жизни попытался по-настоящему серьёзно отнестись к другому человеку. С этим ребёнком, с которым он не был ни в кровной, ни в денежной зависимости, Канамото сознательно решил связать себя с того самого момента, когда до него донёсся слух об исчезновении Хидэтомо. Думал ли он, зачем решил себя связать с совершенно посторонним человеком? На подсознательном уровне это было нечто даже большее, чем любовь, но, так и не сумев разглядеть истинную сущность этой привязанности, он должен был теперь её порвать. Ему представилось, что одна из привязанных на канале лодок оторвалась и её уносит в темнеющее море. Ведь это мог быть кто угодно — почему же оказался этот мальчишка? Не один десяток лет назад Канамото обнимал на втором этаже какого-то бара свою знакомую проститутку, и она легко и весело сообщила: «Забеременела, твой ребёнок-то, завтра вытравлю». Слова похожи были на летящий в небо теннисный мяч, посланный неверной рукой. Той проститутке хотелось не с клиентом, не с другом, а совсем с чужим человеком связать себя какой-то историей, не только сексом. Может, теперь и для него настало время искренне нуждаться в другом и стремиться разделить чью-то историю? Историю преступления этого мальчишки?

— Так ты не поможешь мне?

Мало того, что он не поможет, ведь он знает об убийстве! Подросток почувствовал, как из глубины его существа поднимается ненависть, и это вернуло ему спокойствие.

— Значит, ты думаешь, что я убил. Если хочешь, можешь сообщить в полицию, пожалуйста!

— К несчастью, я ненавижу полицию, так что не тревожься понапрасну. Я не запугиваю тебя. Только знай, что, если на руднике показалось золото, туда слетаются все подряд, не только Хаяси с Сугимото. Никто не сможет удержать их, вычерпают всё до дна и ничего после себя не оставят.

— Ну ясно, ты ведь якудза, да?

— A-а… Ну да. Вернее сказать, что даже якудза из меня не вышел. Но и я не с рождения бреду в тёмном туннеле. Надеюсь, сумею ещё порадоваться солнышку.

— Не думал я, Канамото, что ты такой грязный тип. Никогда тебе не забуду, что ты бросил меня. Так запомни же: когда-нибудь я тебе отомщу обязательно!

Подросток быстро встал и направился к выходу, Канамото взял его за плечо, пытаясь остановить.

— Ты совсем не думаешь о том, что убил своего отца?

Глаза подростка широко распахнулись, словно о чём-то взывая, и тут же закрылись, обратившись в тёмные впадины и черноту.

— Я не убивал, поэтому не понимаю, о чём ты. Но уж лучше убить, чем хотеть этого и не делать. Раскаиваться — это всё равно что дерьмо жрать. Канамото, ты хоть раз раскаивался?

Подросток вышел из комнаты. Канамото привалился спиной к стене и, приложив бутылку к губам, заливал в горло джин. Теперь он постарается ничего не видеть и не слышать, другого не остаётся. Само желание связать себя с другим человеком было ошибкой, он плохо себя знал. Никакого «другого» не существует. Если и доведётся ему в отпущенный остаток дней встретить другого, то это будет его убийца. Простит он его или захочет убить? А все остальные встречные, как и раньше, будут проходить мимо, оставаясь ему совершенно чужими, и его связи с людьми будут продиктованы лишь соображениями пользы и вреда. Интересно, что увидел Юминага, когда собственный сын убивал его? Или он был убит во сне и ему не дали времени ни что-нибудь увидеть, ни о чём-нибудь подумать?

Послышался звук мотора, по каналу шла лодка. Навести переправу и наладить сообщение с подростком Канамото не сумел.

Подросток шёл по набережной канала. В детстве и Канамото, и дедушка Сада с бабушкой Сигэ, и другие обитатели «золотого квартала» были добры к нему, но, если подумать, уже тогда все они были чужими, ни один не понимал, что он в действительности чувствует. Хватит, больше он ни на кого не станет рассчитывать, он будет сражаться и обязательно победит. В конце концов, его выручат деньги. Если что, он даст Сугимото много денег, и она станет его союзником. Завтра же он на пробу подарит ей один слиток. Наверняка у него это получится. Как ни в чём не бывало он протянет ей золото — мол, не выйдет ли из этого браслет или что-то в этом роде? У него почему-то было ощущение, что он движется в воде, что он в реке Оока. Ну и пусть, теперь уж всё равно. Даже если он уже погрузился по горло…