Золотая лихорадка

Изумлённая Ёко чуть было не воскликнула, забывшись: «Ого!» Она уже собралась спросить: «Как же, интересно, ты бы это сделал?» — но тут Кёко обернулась и помахала рукой. Рука об руку явились Коки и Тихиро, едва переводившие дух от быстрого бега.

— Давайте будем есть! — Кёко поднялась на ноги.

Подросток посмотрел на стенд с планом парка, уточнил, в какой стороне находится просторная поляна, про которую было написано, что это площадка для пикников с красивыми видами на токийский залив и остров Хаккейдзима, и, махнув рукой: «Пошли!» — начал подниматься вверх по склону. С обеих сторон тропинки тянулись густые заросли кустов сирийской розы, и пять розовых лепестков на каждом цветке были широко распахнуты. Тихиро, потянувшая за руку и Коки, уткнулась лицом в гущу цветов, лаская лепестки губами. Пройдя через рощицу, они оказались на площадке для пикников, это был поросший травой склон холма.

— По-моему, здесь будет в самый раз. И тень есть, и море видно, — сказала, обернувшись, Ёко, которая шла впереди всех.

Подросток прибавил шаг. Появившиеся на западе дождевые облака медленно двигались по небу, и впервые за это утро солнце спряталось, однако вскоре облака уплыли на восток и солнце выглянуло снова.

Ёко и Кёко поставили в центр пластиковой подстилки обе корзины с провизией и стали раскладывать на бумажных салфетках коробочки с едой и завёрнутые в полиэтиленовую плёнку сандвичи, потом раздали всем бумажные стаканчики, тарелки и одноразовые палочки для еды. Как только на виду оказались завёрнутые в фольгу рисовые колобки онигири, Коки и Тихиро протянули к ним руки и принялись уплетать.

— Послушай-ка, а как там поживает Харуко? — спросила Ёко и вытерла потные ладони о задние карманы хлопчатобумажных брюк. Появились пятна, но вскоре они высохли.

Подросток лёг и, представляя себе лицо Кёко, попытался вообразить её младшую сестру Харуко, однако никакого зрительного образа не возникало. Если она имеет хотя бы обычные навыки счёта, то можно будет поручить ей работу, которую сейчас выполняет Сугимото, это обрадует Кёко.

— Она в Токио, живёт одна.

— А сколько ей сейчас?

— В этом году исполнилось шестнадцать, мы погодки. Она работает в круглосуточном универсаме.

— Сколько же лет мы не виделись? В последний раз, кажется, я её видела в Диснейленде. Значит, четыре года прошло. У неё всё хорошо?

— Я тоже её вижу не чаще, чем раз в несколько месяцев. Но мы разговариваем по телефону.

Интересно, согласится ли Харуко работать в «Вегасе»?.. Ёко можно бы тоже взять на работу, если она оставит мечту стать актрисой и если проявит свою преданность… Тогда у него сложится в «Вегасе» своя сеть прочных связей, а дом надо будет сломать. Может быть, он построит новый дом, в котором они будут жить все вместе: шестиугольной формы, двухэтажный, в центре атриум, там будет столовая и кухня, а по кругу комнаты для каждого, и над центральным просветом — стеклянный потолок… На этом пункте открылась крышка потайного люка в подпольной комнате, и все мечтания пошли прахом. Вот дерьмо, хоть бы он провалился глубоко в землю под тайником и бесследно исчез, потонув в магме! Но вместо этого горячая лава из недр земли полилась в голову подростка, и он подскочил с криком: «Жжёт!» Остальные четверо уставились на него. «Интересно, а что, если облить труп бензином и сжечь? Лучше всего было бы растворить его в каком-нибудь химическом веществе вроде серной кислоты…» — Подросток улыбнулся всем четверым.

— Коки, что ты попросил своего папу привезти в подарок из Кореи? — поинтересовалась Ёко.

Коки так и застыл на месте с вилкой, на которую были накручены спагетти, и с открытым ртом, алым от кетчупа.

— Попросишь его, как же! — раздражённо бросил подросток в ответ на вопрос Ёко.

Коки сначала быстро переводил взгляд с глаз подростка на его рот и обратно — вверх-вниз, вверх-вниз, а затем очень медленно покрутил вилку так, чтобы освободить её °т спагетти, намотал новую порцию и понёс в рот.

— Я отлучусь ненадолго, в туалет. — Неровные густые брови Ёко взлетели вверх, она поднялась на ноги и, отряхиваясь, похлопала себя по бокам.

— Я с тобой. — Кёко тоже встала с места.

Глядя вслед обеим, пока они спускались по склону под горку, подросток ощутил, что его окутывает облако беспричинного счастья. Он вытянул ноги на траве, вскинул к плечам руки, которые до того лежали на коленях, заложил их за голову и улёгся на спину. Облака проносились с неимоверной скоростью. Хотя не чувствовалось ни единого дуновения ветра, высоко в небе, видимо, кружили какие-то вихри. Когда клубы облаков заслоняли солнце, на поляну набегала тень.

— Дождь, что ли? — Тихиро указывала в небо куском жареной курятины, которая, остыв, стала твёрдой.

— Меня комары покусали, чешется. — Коки подёргивал носом, как кролик. Укусы были и на шее, и на руке, а на лодыжке целых три. Тихиро почесала ему ногу, приговаривая: «Чешется, чешется…» Коки сощурился от удовольствия. «Если будет дождь, ты опять сможешь переночевать у нас», — пробормотал он с каким-то бульканьем в горле.