Золотая лихорадка

Он заморгал, закрутил своим носом, втягивая расширившимися ноздрями воздух, а потом пробормотал:

— Шутите, да?

Есть немного. Хотя и не до шуток. Геннадий Ильич, — продолжала я. — У меня к вам вопрос. Вопрос, так сказать, очень интимного свойства. Я, наверное, только сейчас дозрела, что это необходимо знать. Хотя, конечно, вопрос напрашивался и раньше. Дело в том, что Сережу Воронова, подтравив в казино и поставив, так сказать, на большие бабки, просили звонить отцу. Он толком не понял и звонил по номеру, которого, кстати, и не знал никогда. Звонил он своей матери, Светлане Андреевне. Спрашивал, где может найти своего отца. Наверно, все, что он говорил Светлане Андреевне, ему великодушно подсказали. И номерок подбросили. Сам Сережа долго удивлялся, оклемавшись, зачем его просили звонить Светлане Андреевне, да еще спрашивать у нее, как ему найти отца. Ведь сам Сережа думает, что прекрасно знает, где искать своего папашу. Папашей он считает алкаша, проживающего с семьей таких же алкашей. В свое время любезная Светлана Андреевна отдала туда своего сына: он ей мешал делать карьеру. И ведь права была! Со своей колокольни, конечно!.. Стала вице-«мисс СССР-1989», побывала на работе в Париже, в тамошнем модельном агентстве, конечно, Сережа был бы ей куда как некстати. Хороша мисс, у которой ребенку уже шесть лет!

— Вы куда клоните? — спросил Бубнов.

— Очень просто. Сережу просили позвонить отцу. Так вот, Геннадий Ильич: уж не вы ли отец Сережи?

Он подпрыгнул на стуле и заоглядывался. Крутил головой так, словно шея обладала возможностью проворачиваться на триста двадцать градусов, как у кошек. Потом он плотнее прикрыл дверь и пробормотал:

— Ну зачем вы так громко?

— Хорошо. Я могу повторить хоть шепотом, но формулировка вопроса оттого не изменится. Так вот, я повторяю: вы — отец Сережи?

Бубнов смотрел на меня беспомощным взглядом. Провел рукой по волосам, посмотрел на ладонь с таким видом, словно после приглаживания ею волос там должно было остаться нечто существенное, способное помочь ему в ответе на этот в принципе незамысловатый вопрос.

— Значит, это вы, — тоном полуутверждения сказала я. — Светлана Андреевна нам никогда бы правды не сказала.

Бубнов качнул головой и ответил:

— Вы… конечно, вы имели полное право так ответить. Только… только вот, кажется, это не… не так.

— Значит, вы думаете…

— Я ничего не думаю! Дело в том, что я познакомился со Светой в восемьдесят пятом, весной. Я тогда приехал из лагеря и гулял по городу. Помню, когда я ее увидел, то в первое мгновение чуть было не ослеп. Я и тогда был довольно неказист внешне, к тому же у меня не было моих нынешних денег, я был нищ, как всякий студент. Я тогда был робок в отношениях с девушками, я просто остановился и тупо глазел на нее. Она была так красива!.. Мне даже страшно стало, как долго было страшно потом.

— Потом?..

— Да. Она сама ко мне подошла. Я к ней не подошел бы никогда, не посмел бы. Помню, она была так грустна и оттого красива вдвойне. Вот что, Мария… Я… это… водки еще выпью. А то что-то… сердце заныло.

— Выпейте.

— А… вы?

— Я, пожалуй, не буду.

— Ага. Ну, как хотите. — Быстро опрокинув в рот рюмку водки, он сморщился, поднеся к носу указательный палец. — Как хотите… Так вот. О Свете. Я с самого начала понял, что я ей нужен для того, чтобы прикрыться мною, как-то… забыться. У нее… как легко высчитать, в начале восемьдесят пятого года Сереже было уже полтора годика. Так что, Мария, я никак не могу быть его отцом. Да и Светлана предпочитала о нем не рассуждать. Она… она пару раз назвала его по имени. Да. Странное такое имя. Поль.

— Поль?

Да. У нее был еще и кот по кличке Наполеон, роскошный такой серый кот, огромный, ленивый, с голубыми глазами. Наполеон… понимаете. Она и кота сокращенно звала Полем. Я так понимаю, она сильно тосковала по тому, другому, Полю. Не коту. Отцу Сережи. Никогда с ней не говорил об этом человеке, да и не хотел, сами понимаете. Она как-то раз сама о нем заговорила. Сказала, что была глупа и мала. Ей и на тот момент двадцати еще не было, но она сказала это, как взрослая, много пожившая женщина.

— Поль… — задумчиво протянула я. — Так. Насколько я знаю, Поль — это французская форма имени Павел.