Золотая лихорадка

И он взвыл. Я терпеливо дождалась конца воя, в котором он подробно перечислял всех моих родственников и скрупулезно разбирал анатомию, и произнесла:

— Вы сами виноваты, Григорий. Кажется, я ничего особенного у вас не спросила. Просто хотела узнать, где живет дедушка Воронов.

Наконец он сменил гнев на милость. То ли удар подействовал, то ли при сотрясении щелкнул какой-то переключатель в его мозгах, и из положения «Злой» Григорий Воронов был переведен в статус «Добрый». Он сказал мне адрес старого дедушки Воронова и даже предупредил, что если я не застану дома Сережу, то дедушка мне никак не откроет, потому что он глух, как партизан на немецком допросе.

Я вышла…

7

Первым на жесткой лавочке проснулся Сережа Воронов. Его пробудило чувство острого, въедливого, буравящего голода и гулкое, глухое пульсирование в ушах, словно приложил ухо к морской раковине.

На соседней лавочке похрапывал Мышкин, и, увидев изгвазданные туфли приятеля, особенно подошву с налипшим на нее камнем, он вспомнил, во что именно вляпался и сам. Сережа положил голову на жесткие доски и вновь задремал. Проснулся окончательно, когда Мышкин уже сидел рядом, покачиваясь взад-вперед, как старый еврей на субботней молитве.

Сергей слабо шевельнулся и выговорил:

— Тебе известно, Алик, как расшифровывается аббревиатура БОМЖ?

— А это что… аббревиатура?

— А это: Без Определенного Места Жительства. Как вот мы с тобой после этой батальной сцены в квартире. Ты-то еще ничего, просто ключ потерял. От квартиры, где деньги, кстати, уже не лежат. А вот со мной дело покислее.

— Зачем ты вообще полез в драку с этими отмороженными ублюдками? — спросил Алик. — Нажили в итоге лишнюю головную боль. А этот Корнеев у меня всегда с гнидой ассоциировался. Такой… волосатой.

— Гниды, Саша, — это яйца вшей. Они не волосатые.

— А что, у вшей есть яйца? — осведомился любознательный Мышкин. — Прямо как у… нас.

Сережа качнул головой и, не вдаваясь в инсектологические тонкости, отозвался:

— Тебя не поймешь, Мышкин. То ты предлагаешь вскрыть грызло ни в чем не повинному водителю, а теперь спрашиваешь, почему я сцепился с этими скотами, которые подстроили мне кидалово в казино, а теперь нагло завалили в квартиру и ставят мне условия. Условия! И этот сука Корнеев… ну как же так я подсел на его ля-ля!! Обидно…

— Да уж, — в стиле Кисы Воробьянинова протянул Алик.

— И знаешь, что мне показалось?

— Когда кажется, креститься надо… И что же?

— А то, — Сережа Воронов настороженно посмотрел на Мышкина, — еще… я сразу понял, что Юджину велели обращаться с нами… по крайней мере со мной, максимально вежливо и к решительным мерам прибегать лишь в случае каких-то осложнений.

— Ну и?..

— Ну и я решил создать эти осложнения. И в конечном итоге оказался прав.

— Прав?

— Конечно. Сам посуди: я отделался синяками, ты — несколькими кровоподтеками… непрофессионально они тебя били, надо сказать.

Алик втянул воздух ноздрями, в которых запеклась кровь, и буркнул:

— Да… у нас-то получше учили. Когда мы с тобой в… полковник Лебедев…

— Хорош! — прервал его Сережа. — Им и так дедушка такое устроил, никаким Лебедевым и не снилось. Парням всем крупно досталось: один амбал попадет в больницу с черепно-мозговой… это к которому дедушка аквариумом приложился, потом еще одному я кисть сломал, а Юджина тоже вывел из строя… уж точно придется месяцок в гипсе походить. Так что мы в очевидном и большом барыше, — с горькой иронией подытожил Воронов.

Кривая усмешка разрубила худое красное (недавно обгорел на пляже) лицо Алика Мышкина надвое:

— Это если не считать проигранной квартиры.

Сергей кивнул, отчего едва не свалился с лавки:

— Вот и я об этом… э-э-э, черрт!! Но, сдается мне, Юджин тут только пешка в чьей-то большой игре, — продолжил он, сохранив равновесие. — И у меня даже есть версия, в чьей именно.

— Да? — равнодушно спросил Алик Ильич и сплюнул на асфальт. — Версия? Пешки в игре? Перегрелся ты, Серега. Или из-за хаты тебе в голову вступило. Н-да… Ну и в чьей же игре Юджин пешка?

А черт его знает. Я только помню, что они просили меня позвонить матери и спросить, где я могу найти своего отца и… и попросить у него…

Алик удивленно воззрился на Сережу:

— Ч-чевво?

— Ну конечно… не помнишь. Я что-то тоже не помню. А следовало бы. В общем, у нас есть только один вариант скорейшего выпадания из этой откровенно матовой ситуации.

— Какой ситуации? Матерной?

Воронов досадливо махнул рукой. Сделал он это так неудачно, что не удержался и скатился с лавки. Факт приземления всколыхнул болезненные ощущения, и Сережа надсадно выругался. Изощрившись в столь виртуозной брани, что дворник, подметавший мостовую в нескольких шагах от них, испуганно икнул и едва не выронил метлу, а потом вежливо обратился к Сереже с нижеследующим:

— Молодой человек, вы могли бы… в некоторой степени… выбирать выражения? Так сказать, сократить свой лексикон за счет вульгаризмов и сленга?

Теперь уже пришлось икать Воронову и Мышкину.