Читаем Золотая нить. Как ткань изменила историю полностью

Готовую нить можно использовать по-разному: и для плетения кружев, и для изготовления веревок, и для вязания, и для ткачества. Ткачество – процесс переплетения двух наборов нитей таким образом, чтобы получилась большая «паутина». Классический вариант – переплетение двух наборов нитей под прямым углом. Основа крепится на ткацком станке, чтобы нити не путались, а нити утка терпеливо переплетаются с ними. Существует множество способов переплетения нитей при ткачестве. Самый простой способ – полотняное (оно же миткалевое), или полосатое, переплетение, при котором каждая нить утка накладывается поверх одной нити основы и пропускается под следующей. Более сложные способы предполагают, что нить утка проходит поверх нескольких нитей основы или под ними. Так получается ткань с различными характеристиками или узорами. К примеру, саржа, используемая для создания денима, получается в результате того, что нити утка проходят поверх одной, но под двумя или более нитями основы. На готовой ткани заметны диагональные линии, она износоустойчивая.

Учитывая то, насколько сложен процесс изготовления ткани и насколько неоднородным и хрупким является сырье, совершенно естественно, что был создан целый комплекс технологий, облегчающих производство. Некоторые приспособления – такие как веретено, упомянутое выше, и ручная прялка, которая использовалась для удержания сырых волокон, – были связаны с прядением. Другие, такие как ткацкий станок, использовались для ткачества. По сути, ткацкий станок – это приспособление, которое обеспечивает натяжение основы.

В одном из самых ранних вариантов для натяжения основы использовался собственный вес ткача. В Древней Греции были распространены ткацкие станки с утяжелением. Нити основы крепились к горизонтальной балке, а к ним привязывали груз. Вне зависимости от дизайна уток прокладывали от одной стороны к другой, создавая ткань нить за нитью. Позднее более сложная конструкция ткацкого станка позволяла ткачу поднимать часть нитей основы, чтобы в образовавшийся зев можно было одним быстрым движением пропустить нити утка. Эту модель станка – ткацкий станок с ремизкой – начали использовать в Египте примерно в 2000 г. до н. э.[5]

Подробное описание большей части работы, которая требовалась для раннего производства нитей и тканей, не дошло до наших дней. Ткачи не оставляли письменных свидетельств, поэтому их приемы и навыки исчезли вместе с созданными ими вещами. То, что дошло до наших дней, оставляет неоднородное впечатление: человек, прявший с помощью руки и бедра, будет невидимкой для археологических записей, тогда как тот, кто использовал каменное пряслице, останется в летописях. То же самое относится и к ткацким станкам. Более сложные и долговечные оставили свой след в истории[6].

Одежда – наиболее очевидный способ использования тканей, но нити и ткани используются и там, где мы не ожидаем. Мои ботинки зашнурованы ярко-красными хлопковыми шнурками. А когда я печатаю этот текст, мои запястья время от времени касаются похожего на замшу материала под названием «алькантара», который покрывает клавиатуру моего ноутбука. Этот материал часто встречается в дорогих автомобилях. Если у вас есть Google Home[7]

, то вы, должно быть, заметили, что некоторые ее части покрыты комфортной смесью из полиэстера и нейлона. В самом деле, дизайнеры домашней электроники все чаще используют ткани в своих творениях, чтобы смягчить их технологичность. Разнообразные девайсы настолько вошли в нашу повседневную жизнь, что нет смысла делать их футуристическими, с острыми углами. Создателям хочется, чтобы они слились с обстановкой и стали еще одним уютным аксессуаром в нашем домашнем окружении, отсюда и использование ткани. Но идея «смягчения» техники с помощью ткани в своей основе странная. Производство ткани древнее создания глиняной посуды и металлургии, возможно, даже старше землепашества и скотоводства. Ткани – это оригинальные технологии.

Ремесло и технологии

«Ткачи берут спряденную нить и с помощью своего мастерства создают прочную ткань, добавляя прибавочную стоимость. Именно это делает и распространенная по всему миру сеть компьютеров, создавая блокчейн биткоина».

Дэвид Орбан, «Ткачество как метафора лучше для биткоина, чем майнинг», 2014
Перейти на страницу:

Похожие книги

Человек в животном. Почему животные так часто походят на нас в своем мышлении, чувствах и поведении
Человек в животном. Почему животные так часто походят на нас в своем мышлении, чувствах и поведении

В книге известного немецкого специалиста по поведению животных Норберта Заксера представлено современное состояние науки о поведении. Основной вывод автора — за последние 20 лет в этологии произошла смена парадигмы: «меньшие братья» стали ближе к человеку. Они грустят и радуются, как и мы. Они хитрят и обманывают, всю жизнь учатся новому, имеют свой характер и осознают свое «я».Где же пролегает граница между ними и нами? Чем мы отличаемся от животных и чему мы можем научиться от них? Как спасаются мыши от синдрома Альцгеймера и каким образом морские свинки избегают стресса? Сколько слов способны запомнить собаки и могут ли птицы узнавать себя в зеркало? Чем заняты сегодня ученые, изучающие поведение животных? Какие методы они используют и какие другие науки приходят им на помощь? Ответы на все эти вопросы читатель найдет в этой книге.Издание адресовано всем, кто интересуется поведением животных.

Норберт Заксер

Зоология / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Постправда: Знание как борьба за власть
Постправда: Знание как борьба за власть

Хотя термин «постправда» был придуман критиками, на которых произвели впечатление брекзит и президентская кампания в США, постправда, или постистина, укоренена в самой истории западной социальной и политической теории. Стив Фуллер возвращается к Платону, рассматривает ряд проблем теологии и философии, уделяет особое внимание макиавеллистской традиции классической социологии. Ключевой фигурой выступает Вильфредо Парето, предложивший оригинальную концепцию постистины в рамках своей теории циркуляции двух типов элит – львов и лис, согласно которой львы и лисы конкурируют за власть и обвиняют друг друга в нелегитимности, ссылаясь на ложность высказываний оппонента – либо о том, что они {львы) сделали, либо о том, что они {лисы) сделают. Определяющая черта постистины – строгое различие между видимостью и реальностью, которое никогда в полной мере не устраняется, а потому самая сильная видимость выдает себя за реальность. Вопрос в том, как добиться большего выигрыша – путем быстрых изменений видимости (позиция лис) или же за счет ее стабилизации (позиция львов). Автор с разных сторон рассматривает, что все это означает для политики и науки.Книга адресована специалистам в области политологии, социологии и современной философии.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Стив Фуллер

Обществознание, социология / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Совершенное преступление. Заговор искусства
Совершенное преступление. Заговор искусства

«Совершенное преступление» – это возвращение к теме «Симулякров и симуляции» спустя 15 лет, когда предсказанная Бодрийяром гиперреальность воплотилась в жизнь под названием виртуальной реальности, а с разнообразными симулякрами и симуляцией столкнулся буквально каждый. Но что при этом стало с реальностью? Она исчезла. И не просто исчезла, а, как заявляет автор, ее убили. Убийство реальности – это и есть совершенное преступление. Расследованию этого убийства, его причин и следствий, посвящен этот захватывающий философский детектив, ставший самой переводимой книгой Бодрийяра.«Заговор искусства» – сборник статей и интервью, посвященный теме современного искусства, на которое Бодрийяр оказал самое непосредственное влияние. Его радикальными теориями вдохновлялись и кинематографисты, и писатели, и художники. Поэтому его разоблачительный «Заговор искусства» произвел эффект разорвавшейся бомбы среди арт-элиты. Но как Бодрийяр приходит к своим неутешительным выводам относительно современного искусства, становится ясно лишь из контекста более крупной и многоплановой его работы «Совершенное преступление». Данное издание восстанавливает этот контекст.

Жан Бодрийяр

Философия / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука