Золотая Трансцендентальность

Ничто ставил во главу угла логику и не терпел напрасных трат. Без сомнений и пристрастий, без мудрости и пощады нечеловеческая логичность исполняла приказы, доводя до бездумных крайностей. А несогласные теряли ноуменальных двойников и оставались ждать смерти.

Сначала — потихоньку, потом всё решительнее и решительнее Ничто требовал большего доступа в умы, больше власти над нашей памятью, мыслью и делом.

С каждым годом свобода утекала. Таяли наслаждения, росло недовольство.

В недовольстве Ничто увидел возможную угрозу и приказал всем добавить в разум кротости. Поскольку следить за разрозненными гражданами непросто, Ничто потребовал объединиться в нанотехнологическое масс-сознание. Раньше мы связали вместе своих слуг — а теперь такая же участь, и по той же причине, постигла нас.

Итог вы знаете, в Последнем Послании видели. Трагедия кончилась катастрофой. Наномеханика поглотила всё и всех. Для лёгкости хранения умы преобразовали в ноуменальные импульсы, написали электромагнитными волнами и отправили на горизонт событий, к нашему чёрному солнцу. Знаете ведь, что гравитация искривляет пространство и отклоняет свет? На дне гравитационного колодца фотоны обращаются по устойчивой орбите — ровно на кромке горизонта событий. Людям ничто не повредит. Время для них практически встало — и секунды ещё не прошло.

Никто не был против — недовольство же вне закона.

А Ничто все задачи выполнил. Граждане Второй Ойкумены — в полной безопасности. Смысла в жизни больше не было, желания жить не было в Ничто никогда — и он себя погасил.

Вторая Ойкумена замолкла.

СХВАТКА

Фаэтон недвижной глыбой сидел в капитанском троне под двадцатипятикратной тяжестью. На разгон тратились невообразимые массы. Скорость всё росла.

А не зря ли? Притяжение только лишь удерживало Молчаливого — даже снятое с Герцога Стужи телесное вместилище противостоять ускорению не могло. Гость, похоже, более не опасен. Он даже на рассказ расщедрился — а Фаэтон оковы сжимал всё туже и туже.

Если враг не лукавил, то угрозы Золотой Ойкумене нет — ни военной, ни какой-либо ещё. Один только призрак мёртвого народа вселился (возможно, и по согласию) в Ксенофона. Нептунское мозгоустройство мощью дотягивалось и до простых Софотеков. Рассудительности и гения этой дошлой парочке доставало — факторы они взвесили, план вывели, Фаэтона почти перехитрили и Феникса чуть не увели.

Да, Софотек им не требовался. Возможно, всё так. Возможно.

— И как ваше прошлое оправдывает ваши преступления?

— Всё лежит на поверхности. Первую тысячу лет так называемой Эры Седьмой Структуры Софотеки Золотой Ойкумены натаскивали наших, и участь Второй Ойкумены разворачивалась по указке ваших бездушных машин. Софотеки испугались независимого ума, тех, кто пытался жить без поводка. Сохранивших человеческое достоинство. Могу понять отступников — они, всё-таки, развязали Последнюю Войну и убили Ао Ормгоргона не просто так, а ради своей самостоятельности. Но кто у них в советниках был? Возрождённый Софотек, и это не совпадение.

— Бред. Зачем Софотекам ваш упадок? Они миролюбивы и никогда не причиняли вреда.

— Миролюбивы? Верно. Только потому, что война обходится дороже. Они предпочитают другие подходы. Поймите меня правильно — я не наделяю Софотеков злыми умыслами, затаённой ненавистью... да и вообще какими бы то ни было человеческими чувствами, но и они, как и мы, наблюдают за миром. Делают выводы. Действуют сообразно этим выводам. И вывели Софотеки, что порядок, логика и закон лучше разлада человеческой свободы.

— Порядок и закон, значит, вредны?

— Почему же? Для незрелого народа сила под вашим названием "закон" допустима — в умеренных количествах, но машинам чужда умеренность. У них свой идеал. Закон исполняется безоговорочно, с такой дотошностью, что всё человеческое и живое теряется.

Такому укладу они рады. Ради него Вторая Ойкумена пала.

Ваши-то Софотеки давно и прилюдно сознались, к чему всё ведут. Кончится независимая жизнь, миром остывших звёзд будет править объединённая мысль Вселенского Разума.

Найдёт ли искра Второй Ойкумены место в таком будущем? Сам наш дух — противоположность всевластному мертвецу. Уживётся ли логик со смутьяном, с первопроходцем, с теми, кто принесут хаос, перемены, рост? Машины созданы предсказывать, а неучтённые переменные портят расчёт.

Так что мы, рано или поздно, через миллион лет или миллиард, для их бескровного, незапятнанного, всеохватного разума стали бы опасны. Если не опасны — так назойливы, как марающий вычисления гремлин. [24]

Что же делать? Как, с позволения сказать, вынести неизвестную за скобки? Легко — поколения сменялись, а они ждали, пока вольный костёр перегорит. Дождались неповоротливых, старомодных, осторожных. Тех, кого вёл Орфей — который даже мыслью не нарушает норм.