Золото Русской Калифорнии

Сама война началась непонятно и бестолково. Джефферсон Дэвис в «исторической» речи, изрядно сдобренной крепкими словами, отверг ультиматум Правительства САСШ о разоружении армии КША и оказании помощи Комиссии по расследованию преступлений солдат Конфедерации. Якобы те вырезали то ли полсотни, то ли сотню ничего не подозревающих солдат пограничной стражи Северо-Американских Соединённых Штатов.

Грубая провокация янки, стремящихся сделать Юг виновным в развязывании войны, прямо скажем, не удалась. Недавняя гибель Линкольна столь явно высветила подноготную политиков-северян, что в САСШ оказалось немало противников кровопролития, не желающих «идти на убой». Газетным передовицам с леденящими душу рассказами о зверствах кавалерии КША на границе мало кто верил.

Начавшиеся 20 и 21 февраля столкновения на разграничительной линии, переросшие в сражения с участием нескольких сотен человек и потерями в десятки убитых и раненых, обе стороны трактовали как подлое и неспровоцированное нападение. Лишь поздним вечером 22 февра. ля 1861 года Президент САСШ Уильям Сьюард выпустил «Обращение к нации», в котором обвинил руководство Конфедерации в мятеже и государственной измене и объявил о начале «принуждения к восстановлению Союза». На следующий день Дэвис ответил «Воззванием к народу» отдав приказ армии КША уничтожить неприятеля — нарушившего священные границы Конфедерации…

К моменту боевых действий армия САСШ насчитывала 80 тысяч солдат и офицеров, у КША под ружьём находились 43 тысячи бойцов. Изучавший историю североамериканского государства Кустов-младший не без оснований считал, что не объявись в Новом Свете великий князь Константин Николаевич, не начни он авантюру с отторжением Калифорнии у Мексики, не развяжи в 1855 году войну с САСШ. сегодня бы Север и Юг не были так развиты в военном отношении. За два года с начала сецессии конфедераты истратили на военные нужды изрядную часть денег выручаемых за хлопок и. держа в памяти опыт недавней Русско-Американской войны, начали создавать запасы оружия на случай конфликта с Севером и всеобщей мобилизации. Правда, дело ограничилось лишь стрелковым оружием, но даже три небольших ружейных завода, выделывающих револьверы и запасные части к винтовкам, а также патроны, стали большой победой генералитета КША над политиками, настроенными чрезмерно оптимистично и даже шапкозакидательски, после заключения военного союза Конфедерации и Великобритании.

Пока на границе Мэриленда и Виргинии разворачивались полки и бригады, в Чарлстон потянулись корабли Атлантической эскадры Балтфлота. Владимир Иванович Истомин для южан был героем из героев. Во-первых его десантники дотла сожгли чопорный Бостон, а во-вторых, пароходы с хлопком, задерживаемые во время Русско-Американской войны русскими крейсерами, после досмотра как правило, отпускались. Всего два случая задержания и конфискации судов, да и то причины уважительные: пьяный капитан застрелил командующего досмотровой партией мичмана, за что и был приговорён скорым военно-морским трибуналом к повешению вместе с помощником и боцманом. Также не вернулся в порт приписки пароход, идущий из Великобритании с грузом оружия. Ну. вы понимаете, джентльмены — война, суровые мужские правила…

Так что Владимир Иванович и его офицеры буквально с первого дня утонули в океане обожания и восхищения. Строгие южные барышни напропалую кокетничали с бравыми моряками, которые все как один князья и графы. Неспроста же русский царь начинал военную карьеру на флоте!

Вот генерала Турчанинова принимали бы в Джорджии весьма прохладно. В минувшую войну два полка кавалерии, молодёжь из лучших семей, цвет штата — рассеяли, выбили, вырубили как раз подчинённые Николая Гавриловича. Отчаянный генерал лично водил лаву в атаку, круша в азарте неприспособленных к сабельной рубке южан.

Но моряки — не казаки, блестящим морским офицерам можно доверить юных прелестниц жаркого Юга. Так не сговариваясь решили столпы морали, руководительницы женских комитетов и кружков. В Чарлстоне и Саванне, судя по всему, начинается сезон балов и дуэлей. Впрочем, дуэли в военное время запрещены…

В Петербурге, получая известия о делах американских по трансатлантическому кабелю, канцлер Горчаков испросил срочной аудиенции у императора…

— Проходите, Александр Михайлович, присаживайтесь. Чем так озабочены?

— Ваше величество. Даже не знаю как начать.

— Да уж начните хоть как-нибудь, что случалось? Кто нам войну объявил: Мексика, Австрия. Пруссия?

— Простите, ваше величество, но то дела личные, семейные.

— Рассказывайте без стеснения, свои же люди. Что стряслось?

— Сын. Михаил.

— Что с ним? Он же в посольстве Мезенцева, в Ричмонде. Неужели выехал на передовую. Ранен? Что с Михаилом, князь?!

— Пока ничего страшного, государь. Но молю вас отозвать шалопая в Петербург.

— Ого. Понятно. Амурная история. И на кого же спикировать изволил молодой орёл?

— Не до смеха, ваше величество.

— А всё-таки.

— Понимаете, государь. Михаил сейчас в Атланте и. как мне передали по телеграфу, имеет виды на известную вам особу.