Золотое дно. Книга 2

— Вот и застану дома… как они там без меня.

Хрустов угрюмо молчал. Судя по всему, он тоже, как и Никонов, не страдал недостатком информации о работе ГЭС. А мне хотелось и с Хрустовым побыть, и послушать профессионалов. И я, подумав, что второго случая не предоставится пройтись по недрам ГЭС, попросился:

— Валерий Ильич, возьмите и меня.

И мы втроем пошли из кабинета.

И уже в дверях меня осенило, что Хрустов остался, конечно же, по той причине, что хочет, наконец, один на один переговорить со старым другом. А тот, возможно, если и будет звонить, то вряд ли домой, где глухая ночь. Скорее всего — в Москву, в столицу, неким знакомым, влиятельным людям. Меня ведь тоже поразило хвастливое заявление Ищука, что скоро он на ГЭС сделается хозяином… даже если шутка, даже если не хозяином в прямом смысле слова, все равно за этими словами стоит огромная сила.

16

Мы поднялись на лифте, прошли по коридору и оказались в длинном изогнутом зале диспетчерской. Здесь очень тихо, сверкает стена приборов, замерли стрелки в полумесяцах окошек, медленно смещаются цифры, два молодых парня в синих халатах обернулись от столиков с телефонами.

— Здравствуйте, — поздоровался Туровский. — Экскурсанты уже были?

— Они там, Валерий Ильич, — ответил один из инженеров-диспетчеров и показал рукой вниз. — Смотрят агрегаты.

Туровский кивнул и повел нас по винтообразной лесенке.

— Так быстрее. — И мы вышли в огромное сумеречное пространство, где выстроились в одну линию макушки электрогенераторов, напоминающие старинные шеломы воинов. Разумеется, здесь был слышен гул, но гул ровный, степенный, какой-то домашний — мне вспомнилось веретено бабушки…

И к нам спиной стояла, озираясь, группа мальчиков и девочек лет шестнадцати-семнадцати, перед ними расхаживала молодая женщина с красной косынкой на шее, очевидно, тот самый экскурсовод, о которой упоминал директор.

— Извините, Светлана Николаевна, мы тоже постоим, — сказал он.

Она ответила кивком, она торопилась говорить, у нее был вдохновенный вид, глаза сверкали, как у хорошей учительницы на уроке.

— Итак, продолжаем. Нет, ребята, приток воды весной от таянья снегов у нас паводком не называют. Паводок — от дождей. Вот как сейчас… если долго будет идти… А как наполняется водохранилище, строго следят водомерные посты. Здесь автоматизированная система, она фиксирует уровень и выдает на экран компьютера.

— А сколько может наполняться? — спросила тоненькая девочка.

— Емкость водохранилища — до пятидесяти кубических километров. Представляете? Это, грубо говоря, куб с гранью в четыре километра. Такой вот аквариум выше облаков. Полезный, работающий объем — двадцать. Средний за многие годы расход воды в створе ГЭС — полторы тысячи кубометров в секунду. В секунду! Ничего речка?!

— А если переполнится? — девочка что-то записывала в блокнотик.

— Весной это невозможно. В августе, когда тает снег в горах и идут долгие дожди, это возможно. Но это в том случае, если гидростанцию не «грузят» — то есть, не происходит сработка, а приток с верховьев продолжается. На этот случай предусмотрены одиннадцать водосбросов, рассчитанных на пропуск четырнадцати тысяч кубометров в секунду. Открывают затворы: один, два, три… — и… вода падает с полуторасотметровой высоты в специальную ванну глубиной сорок метров и размером полторы сотни на полторы…

— А где-то тут еще Вирская ГЭС? — спросил паренек с видом знающего человека.

— Да, ниже Южно-Саянской находится именно она, это контррегулирующая ГЭС с собственным водохранилищем, она упорядочивает сток воды. Комплекс из двух плотин сглаживает не только паводки, но и низкий меженный уровень. Проще говоря, Зинтат ниже САРАЗа неизменен зимой и летом. Меньше установленного объема воды сбрасываться не может, чуть больше — бывает. На Зинтате размечены фарватеры, где достаточный запас глубины. Конечно, плохой капитан, сев на мель, готов свалить свои ошибки на кого угодно…

— Зимой по морю на мотосанках катаются? — спросил тот же мальчик, он при галстуке, с гладким пробором на голове.

— Это опасно. Наше море, дети, — мощный аккумулятор тепла. Водохранилище полностью замерзает только в январе-феврале. При сработке воды лед проседает и ломается. А весной очень быстро тает. То, что случилось в легендарные семидесятые годы, из-за печально «знаменитой» косы Титова и всякого сора — совсем иное…

— А летом на яхтах? — спросила тоненькая девочка с кудряшками как у негритянки.