Золотое яблоко Фрейи

— Я не все сказал, док. Вот что мне представляется весьма любопытным. Вы делали перевод со старонемецкого?

Профессор, охваченный возбуждением, согласно кивнул.

— Сочетание слов «резчик-ваятель» и «фигура» у подавляющего большинства людей вызывает ассоциативное представление о некоем объемном изображении чего-либо. И вряд ли при этом вспоминают другое значение слова «figure», менее употребляемое, — «цифра».

— Так-так, — вырвалось у профессора.

— А теперь обратимся к другому языку — греческому. Видит Бог, вы не зря его изучали, док. И монахи тоже. Работы Аристотеля были у них в почете.

— Его «Метафизика» — просто потрясающая вещь.

— Не буду спорить о вкусах. Мне больше нравится Спенсер. Помните его постулат о «непознаваемом»?

— Конечно. О нем недавно напомнил нам Беннет. — С этого все и началось. Но трактовка Ральфа Беннета несколько вульгарна, не находите?

— Немножко, — рассмеялся профессор. — Хотя из его бреда можно выделить мысли Спенсера — любое научное понятие противоречиво и потому непостижимо.

— Однако он каким-то образом постиг, что существует более достойный претендент на Нобеля, чем вы.

— А вы уверены, что Беннет имел в виду Бултонский университет?

— Да, — ответил Арчер. — Он имел в виду нашу кухню. Однако мы здорово ушли в сторону. Так вот, «цифра», в переводе с греческого, — буква алфавита. Что же получается? «Фигура» становится буквой, буквы составляют слова, а из слов…

— Можно составить рукопись. Помните Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

— Да, слово было Бог, — согласился Арчер. — Рукопись состоит из слов, рукопись есть Бог. Воистину божественная рукопись!.. Стоит ли объяснять, для чего такие сложные ходы?

— Зашифровка рукописи про тинктуру словом «фигура»? Ответ один — скрыть от непосвященных тайну этой рукописи.

— И передать достойным ознакомления с нею информацию о ее существовании, — отозвался Арчер.

— Том, неужели вы, физик, ученый, можете позволить себе верить в ее правдивость и силу? Тысячу раз было доказано, что э т о невозможно, доказано научно!

— Да. Но во имя сохранения рукописи-бога и обладания ее тайной погибло столько людей, что я должен сам во всем убедиться.

— Не могу поверить! Нет, это просто чепуха, нам обоим надо отдохнуть.

— Я все-таки продолжаю, исходя из ее существования — это ведь д о п у с т и м о и никаким наукам не противоречит… Аббатства в те времена укрывали в своих стенах многих людей. И среди них были…

— Брат Симон, который…

— Нет, слишком истово он поклонялся Богу. А вот брат Иаков…

— Полностью согласен! Травник, безусловно. Симон просто знал о его… деяниях, как один из старейших братьев, к которому все, наверное, ходили исповедоваться.

— И брат Иаков предложил слишком много знающему и страждущему брату Симону глоток целебной успокоительной настойки, взяв у аббата ключи и выпустив пленника на свободу. — Умирать, что тот и сделал, еле добравшись до паперти церкви. Так брат травник обезопасил себя от возможных признаний безумца. А его рукопись? Она попала в Хеллингтон?

— Да. Как — другой вопрос. На ваш взгляд, кто вы-крал статуэтку у аббата? Судя по летописи, дело это было куда как не простое, хотя подозрение падает на девушку бедного Уильяма, Эльзу.

— Простите, Арчер, — вмешался профессор. — Мы говорили о рукописи травника и Хеллингтоне.

— Позвольте закончить, доктор. Так вот. Мотив кражи применительно к Эльзе легко объясним — желание охранить статуэтку как память о возлюбленном. Но выкрасть ее у самого аббата!.. А не мог ли он помочь ей совершить кражу?

— Но с какой целью, Том? Вы опять уходите в сторону. — Профессор потянулся за сигаретой.

— Вы стали заправским курильщиком, док. Зря. Да, цель… В момент похищения статуэтки в стенах аббатства орудовала инквизиция, и узнай она про существование рукописи травника — гореть и настоятелю на костре.

— Безусловно — укрывательство в монастыре алхимика и сокрытие от инквизиции еретических рукописей.

— Рад, что мы начали мыслить одинаково, док. Знаете, люди той эпохи дадут нам сто очков вперед в изобретательности. В статуэтке-фигуре Эльзы…

— Был сделан тайник, в нем и лежала рукопись, — подхватил профессор. — Хм… «Фигура» в фигуре. Не-плохо, черт возьми.

— Давайте определимся с тинктурой. Что это, по-вашему?

— Философский камень. Но это отвлеченное понятие.

— Да, конечно. Но кто-то имеет честь его созерцать.

— Нет, Том, это фигуральный оборот, тень на плетень-тень, не более того. Считайте меня закоренелым материалистом.

— Но верующим в Бога. Что же остается?

— Эликсир бессмертия. И вера моя указывает на тяжесть греха признания эликсира.

— Одним словом, в рукописи приведен некий рецепт, долголетия, как считал автор, брат травник. Вы, естественно, в него не верите?

— Как и вы, Том, как и вы! И почему именно эликсир бессмертия? Тинктура — некое вымышленное вещество, способное и превращать все в золото, и исцелять от хвори…

— И возвращать молодость, — закончил Арчер. — А теперь вспомните действия вашей… Элис Эдсон. К чему она стремилась? Не сбросить ли лет пятьдесят перед женитьбой?