Золотой грех

— Ты же знаешь, что пока это опасно. Когда…

— Я помню, — вздохнула девушка и вошла в комнату, — вы еще не разобрались в том, было это нападение или нет.

— И на кого оно было, — подсказал Веня. — Тебе грустно?

Юля не ответила, а просто по-девчоночьи кивнула. Веня встал, пододвинул к столу кресло и потянулся к выключателю светильника, но девушка остановила его.

— Не надо. Когда на душе погано, то лучше посидеть в темноте. Вроде как никто твоего лица не видит…

— И ты сама не видишь.

— Здорово сказал. Ты меня понимаешь… А ты правда физик?

— Правда. Я раньше работал в Центре нанобиомедицинских технологий.

— А почему ушел? Эта работа интереснее или…

— Или выгнали, ты хотела сказать? Нет, ты правильно определила. Скучно мне там стало. Не знаю, как тебе это объяснить. Просто наступил момент, когда передо мной был выбор. С одной стороны, всю жизнь корпеть над приборами, проводить опыты, писать статьи и диссертации. Они, конечно, нужны, но польза от них… Ни Ломоносовым, ни Ландау я себя не чувствую, поэтому польза сомнительная. Так, средненький ученый, разнорабочий науки. А здесь… Сюда меня взяли как раз из-за моих разносторонних способностей, здесь жизнь. И не потому, что опасности, приключения, схватки. Схваток и приключений, как ты видишь, маловато. Больше приходится ждать, но здесь я понимаю, что нужен. Ты вот пришла…

— Нашел смысл жизни? Я вот тоже пытаюсь найти.

— А что для тебя в жизни главное? — осторожно спросил Веня.

— Как и для любой современной дурочки, — усмехнулась Юля, — чтобы ко мне прискакал принц на белом коне, чтобы меня любили сильнее всех на свете, чтобы все розы мира были к моим ногам.

— А если серьезно?

— А если серьезно, то не знаю. Пока меня ведет отец, пока я его слушаюсь, пока я иду по его пути. А нужно ли мне это, я не знаю.

— Семейный бизнес, серьезное дело. Разве это не достойный путь? Не разрушить созданное до тебя, а приумножить.

— Ты говоришь, как в старину в купеческих семьях говорили.

— Ты в старину жила в купеческих семьях? — пошутил Веня.

Юля тихо засмеялась в темноте. Потом замолчала и вздохнула.

— Понимаешь, в этой среде ты не перестаешь быть уязвимым. Это простому человеку, у которого, кроме холодильника «Атлант» в квартире и автомашины «Жигули» в гараже, ничего нет, беспокоиться не о чем. А у нас ты… да и что говорить, раз ты и твои парни сидят здесь, в Чите, и занимаются моими проблемами.

— Ты не хочешь такой жизни?

— Не знаю, я не о том. От достатка трудно отказаться, это если говорить честно. Но с другой стороны, я не знаю, как жить, когда приходится все время ждать с любой стороны подвоха, если не пули. Ты думаешь, что эта история самое неприятное в моей жизни? Если все остальное сложить в кучу, то оно перевесит чашу терпения. Любую. Моя на грани. Девчонки на курсе смотрят на меня, как на принцессу Забайкалья, мальчишки боятся подойти, злой шепот за спиной во время сессий. Которые, кстати, я сдаю сама, без дураков. Ну, а уж от женихов…

— Отбоя нет?

— Не отбоя, а в самый неподходящий момент они обнаруживаются на дороге. То сынок кого-то из правительства с цветами и чувствами возникает, то… А в этом году неожиданно обнаружилось, что главный технолог с наших приисков воспылал ко мне любовью. Главное, с таким жаром кинулся ухаживать, что пришлось отшить. — Юля снова засмеялась в своем кресле. — Папа сильно ворчал. Я уж не поняла на кого: то ли на меня, то ли на него. Как-то у меня получилось очень… унизительно для этого Проводина. Папа, наверное, боялся, что тот уволится, не сможет работать. Ничего, утерся как миленький и работает. Женишок!

— По-моему, ты не очень поверила в искренность его чувств, — предположил Веня.

— А я не виновата, что как-то не особенно верится.

— А в чувства Глеба тебе верится?

— Глеб — дело совсем другое… Он другой. С ним можно от всего этого отдохнуть, как в другой мир окунуться, где не говорят о процентах, о доходах, о налогах и лизинге. 

Глава 8

— Ну, ребята, тут причины две! — горячился Иванов, запершись в санузле палаты Глеба и включив воду на всю. С экрана ноутбука на него смотрели все, кроме Вени Волохова. — Во-первых, с Борисовым мы видели, что воспоминания можно вызвать под гипнозом. Значит, есть шанс, но рисковать нельзя, не с моими кустарными познаниями этим заниматься.

— Это мы поняли, — перебил его с экрана Борисов, угрюмо теребивший свой нос. — Вторую причину давай.

— Каждый безопасный для Глеба день, который он тут прожил, увеличивает возможность покушения на него. Вот вам вторая причина!

— Че это? — не понял Моргунов. — А если это было не покушение, а просто хулиганская выходка? Грабители?

— Грабителям никто не мешал ограбить. Забыл, что у Юли с Глебом ничего не пропало?

— Я помню, что у них кое-что ценное осталось, — возразил Моргунов.