Золотой исток

Ваня поглядел на ребят и стал рассказывать, как нашел отец карту в бывшей французской конторе, как эта карта попала им в руки, и они убежали, не спросившись, из дому…

Яков слушал его, не перебивал, а когда Ваня кончил рассказывать, встал и ушел в лес.

Ребята посидели еще в траве, пока не скрылось за лесом солнце, и пошли в избушку.

В избушке было душно, а в углах темно, как ночью. Посредине избушки стояла холодная каменная печка, у стены — нары, против дверей маленькое круглое окно, без стекла.

Ребята сложили в кучу мешки и сели на нары. Кузьма сидел с ружьем.

— Ты чего? Боишься? — спросил его Дима.

— Зачем Яков в лес ушел? Неизвестно.

— Не такой он…

Сенька предложил связать Якова, когда заснет.

Темнело быстро. Темнота выползала из углов. Только раскрытая дверь да окно оставались серыми. Но свет будто останавливался в дверях, не мог он пробиться сквозь густую темноту к нарам.

Яков пришел, когда уже совсем стемнело, и сел опять на пороге.

— Где вы спать будете, дядя Яков? — спросил его Дима.

— Спите… Я посижу.

— Вот видишь, — шепнул Сенька. — А ты тоже, «не такой»!

Ваня пересел к Кузьме и спросил:

— Может, уйдем из избушки? А то как в западне.

Кузьма не согласился.

— Не поспим ночь, зато узнаем, что он за человек.

Ночь совсем залезла в избушку, даже круглого окошка не видать, только маячит в дверях черная голова Якова. Он сидел не шевелясь, как истукан деревянный.

Время шло. Ребята не спали, следили за хитрым мужиком… Послышался шорох, будто мышь скреблась за стеной. Ваня толкнул Кузьму… Яков быстро встал с порога и скрылся. Кузьма соскользнул с нар и выбежал из избушки. Ваня бросился за ним.

Яков, как тень, крался вдоль стены, ребята крались за ним. Яков завернул за угол, и они услышали его голос:

— Ждал я тебя, старый!

Ребята подошли ближе и увидели, что Яков трясет кого-то и ругается.

— Гнилая душа! А! Детей жечь. Ну! Задавить, тебя, гада, мало!

— Отпусти, Яков! Ох, отпусти! Пожалей. Уйду я…

Ваня узнал по голосу старика, который хотел убить его, и шепнул Кузьме:

— Это тот старик. Пошли!

Увидев ребят, Яков отпустил старика. Тот упал на землю и по-собачьи побежал к лесу. Потом, откуда-то из темноты, заорал:

— Иуда! Галах! Христопродавец!

— Спасибо, молодцы, — сказал Яков. — Выручили. Совсем было одолел меня старый черт.

Ребята поняли, что Яков посмеивается над ними, но не обиделись.

— Ну, теперь спать, молодцы.

— А он не вернется? — спросил Ваня.

— Не бойтесь. Никифор меня знает.

В избушке Димы не было, а Сенька спал, даже похрапывал. Ваня хотел идти искать Диму, но он пришел сам и сказал, что бегал к ним на помощь, да заплутал в темноте.

Яков лег на нары и сразу заснул. А ребята еще долго разговаривали, хвалили Якова, радовались, что теперь-то они обязательно узнают — верная у них карта или нет? Не зря на Сорочий Ручей шли…

— Эй, старатели! — Это кричал Яков, стоя в дверях. — Золото проспите.

Ваня первый выбежал из избушки и остановился, пораженный… От избушки к логу тянулась золотая дорожка. Она искрилась и сверкала на солнце.

— Спите долго, старатели, — посмеивался Яков. — Умывайтесь и за дело. Хозяйство свое покажу.

Ваня побежал в лог по золотой дорожке, за ним бежали Дима и Сенька.

Кузьма спустился к ручью, когда они уже умылись.

Хозяйство у Якова было большое, сразу и не поймешь, что к чему… На берегу глубокой ямы с мутной желтой водой, стоял деревянный ящик, сбитый из толстого неровного горбыля. На ящике лежал ржавый лист железа с дырками.

— Это грохало, — сказал им Яков.

На грохало из желоба падала вода и стекала в ящик, а из ящика по неглубокой канаве бежала к ручью.

Яков поднял грохало. На дне ящика ребята увидели поперечные валики.

— Они золото и задерживают. Не дают ему с водой в канаву убежать. Ну, вот, молодцы… А сейчас берите лопаты и за дело.

Они носили песок из ямы в ведрах, сыпали его на грохало, а Яков командовал водой — то прибавлял, то задерживал ее, отводя желоб в сторону.

После обеда Яков стал «доводить». Он снял с ящика грохало, и они увидели на дне, перед каждым валиком черный песок. В песке желтели крупинки золота. Яков присел, достал из-за пазухи щетку и начал щеткой осторожно мутить воду. Из желоба лилась вода, подхватывала черный песок и уносила в канаву.

Когда Яков выпрямился, на дне ящика блестело только золото, черного песка не было.

— А тут его мало, — сказал Сенька. — Я думал…

— Думал, пригоршнями будешь золото собирать!

— Он стихотворения пишет, дядя Яков. Вы не сердитесь.

Яков промолчал, отвел воду от ящика, подал Кузьме березовую лопатку и сказал:

— Подбирай осторожно. Не горячись… Золото аккуратность любит.

Три дня прожили ребята на Сорочьем Ручье, работали от зари до зари. Намытое золото Кузьма ссыпал в платок, завязывал и спускал в сапог.

На четвертый день ребята утром распрощались с Сорочьим Ручьем и двинулись в обратный путь. Яков проводил их до Глушихи, перевез на лодке, высадил у старой липы и сказал:

— Не забывайте… Может, в гости наведаюсь…

Яков уехал, а они опять шли по знакомой тропке, среди цветущего дудочника. Потревоженные шапки серых цветов осыпали их семенной пылью.

ЭПИЛОГ