Золотой скелет в шкафу

– Федорыч, я тебе из санатория звоню. Полагаю, ты уже в курсе? – Ответом ему был истеричный смех, больше похожий на рыдания. – Слышу! В курсе! – констатировал он. – Следующий вопрос: Гуров уже знает? – Раздавшееся испуганное кудахтанье свидетельствовало о том, что Лев находится в неведении. – Скажи мне, в какой гостинице вы для Гурова номер сняли? Я сейчас туда же свою сумку заброшу и пулей к тебе. А ты до моего приезда затаись, как мышь под печкой, и нос из кабинета не высовывай, иначе тебя может такое цунами накрыть, что хоронить будет нечего. А я по дороге подумаю, как тебя спасать. Коньяк в закромах есть? – Радостное пробулькивание подтвердило, что закрома полны. – Значит, в случае чего, будем лить масло на волны. Жди!

Он отключил телефон, посмотрел на дежурную, которая уже окончательно выпала из реальности, на понурившуюся горничную, горестно махнул рукой и ушел. Завез свою сумку в гостиницу, где оставил в номере Льва прямо возле двери, и оттуда поехал в управление. Воронцов ждал его, как бога-избавителя.

– Так, Федорыч, просвещай меня, но кратко, а то Гуров в любую минуту появиться может. Воронцов чуть ли не скороговоркой рассказал самую суть дела, и Стас тут же выдал идею:

– Итак, Гуров сам захотел перебраться в гостиницу. Вы поселили его в той же, где живет Найденов с компанией, что было вызвано производственной необходимостью. Вещи из санатория забрали, чтобы ему на это не отвлекаться. Но сказать ему ты об этом просто забыл, потому что заработался. О приезде жены он тебя предупредил, вы ее встретили, жилье приготовили, культурную программу – тоже, судя по тому, что туда с телевидения

приехали. Почему она взбрыкнула и сбежала, ты представления не имеешь. Она во всем виновата сама! И стой на этом, как скала!

– Понял, Василич! Спасибо тебе! Слушай. Дело, конечно, не мое, но мне кажется, что она.

– Законченная стерва! Психопатка и истеричка! – выразительно произнес Крячко. – Будь она моей женой, я бы ее давно убил и колонию строгого режима после нее раем считал. Другой бы – сам застрелился. Ее только Гуров терпеть может. И не спрашивай меня, почему, он этого и сам не знает. Но что не от большой любви, это точно!

– Да-а-а, не повезло ему, – покачал головой Воронцов.

– Не вздумай ни звука, ни слова о ней сказать, а то сам знаешь: «Он сукин сын, но он наш сукин сын». Как бы Гуров к ней ни относился, а оскорблять ее он никому не позволит.

– Да понял я. Слушай, давай прямо сейчас Гурова позовем и поедим, а то он, как после совещания сел за документы, так до сих пор и не отрывался. Да и ты, я думаю, есть хочешь.

– Я хочу не есть, а жрать! Я же сегодня только позавтракал, а потом уже не до еды было. Только насчет Льва – это пустые хлопоты в казенном доме, – отмахнулся Крячко. – Пока со всем не разберется, он о еде и не вспомнит. Дай чего-нибудь пожевать, чтобы червячка заморить, а основательно уже потом поужинаем.

Воронцов отвел Стаса в комнату отдыха и оставил возле холодильника, а сам вернулся в кабинет. Именно в это время и вошел с документами в руках Лев.

И вот теперь, слушая Воронцова и Крячко, Гуров сидел, упершись локтями в стол и обхватив руками голову, а воображение рисовало ему такие перспективы встречи с Марией, что впору домой не возвращаться. Когда «дуэт» выдохся, он посмотрел на Юрия Федоровича бешеным взглядом и гневно спросил:

– Почему ты меня не предупредил о том, что вы меня не только в гостиницу переселили, но и вещи мои перевезли?

– Лева, прежде чем ты начнешь крушить основы мироздания, можно я тебе один вопрос задам? – тихо поинтересовался Крячко и, не дождавшись ответа, сказал: – Ты знал, во сколько прибывает первый рейс из Москвы, знал, сколько ехать от аэропорта до санатория. Скажи, когда ты позвонил Маше, чтобы узнать, как она добралась и устроилась?

– Я работал! – сорвался на крик Гуров.

– Ёпть! – всплеснул руками Стас. – Ты работал, а Федорыч что делал? Собирал урожай груш нетрадиционным способом? Нет! Он тоже работал. Только у тебя одно-единственное дело и помощников хренова туча. На тебя, как я понял, все управление день и ночь пашет. А на нем вся остальная область! Или ты думаешь, что в ней тишь, гладь и божья благодать? Ничего за эти дни не случилось? Лева, у нас у всех одна клятая работа, за которой мы не видим ни детей, ни жен, ни жизни вообще! И эту работу мы выбрали себе сами! Вот и нечего виноватых искать! Ты забыл позвонить жене, а он забыл предупредить тебя. А теперь мы дружно выдохнули и давайте хоть холодным все съедим, потому что неизвестно, когда в следующий раз поесть удастся.

– Извини, Юрий Федорович, – буркнул Лев и, упершись взглядом в тарелку, начал вяло ковырять в ней вилкой. – Кусок в горло не лезет, – объяснил он.

Пользуясь тем, что Гурову не до них, Воронцов посмотрел на Крячко таким благодарным взглядом! Ну, только что не со слезой! А Стас на это только скромно потупился – типа, да чего уж там! Мы еще и не такое можем!

В этот момент зазвонил спутниковый телефон Гурова. Он ответил и услышал: