Золотой скорпион

– Я вот что хочу сказать, – прервал его мысли Жуков, – скоро выборы. Ну я-то, разумеется, на вашей стороне, но ведь оппозиция сильна, ой как сильна! И даже вот не далее, как вчера, после ученого совета состоялся совет альтернативный.

– Да знаю я и про оппозицию, и про эти их тайные вечери, – отмахнулся Садовский, а ведь не знал, не знал, что и вчера они собирались. – Я их не опасаюсь.

– Да? И напрасно. Вы знаете, о чем ведутся там разговоры?

– Догадываюсь. Что еще делать оппозиции перед выборами, как не перемывать мне кости, – невесело усмехнулся ректор. – Это неотъемлемая составляющая моей должности, тут уж ничего не поделаешь.

– Виктор Николаевич, – Жуков накрыл руку Садовского своей холодной ладонью, – вы ничего не знаете. Против вас затеяли не просто игру с перемыванием костей, вас хотят совсем убрать с дороги, совершенно. Собственно, все эти убийства и маньяки придуманы только для того, чтобы убрать с дороги вас.

Садовский положительно устал от этих пустопорожних разговоров и мечтал избавиться от Жукова.

– Если они надеются, что меня из-за этих убийств посадят, то…

– Нет же, вас просто убьет этот самый маньяк.

Глава 17

Сегодня Кузе Ярочкину казалось, что детдом превратился в дурдом. В воздухе летало все, что можно было кинуть: зубные щетки, кроссовки, сумки пустые и уже набитые вещами, книжки, футболки, полотенца и, казалось, сами дети. Десятки ножек и ног топали в тапках, туфлях и ботинках по лестничным пролетам, коридорам, квартирам и классам. Даже в столовой, куда Кузя пришел снимать пробу с обеда, вокруг столов валялись тапки, тряпки, шапки и прочая дребедень.

Детский дом переезжал на два месяца в летний лагерь. Уже завтра в доме останутся только дошколята и те, кого в лагерь по состоянию здоровья не пустили врачи. Тамара Михайловна всю неделю едва не крестилась в ожидании этого чудного дня.

– Митька! Митя! Вы Митьку Гуцуева не видели? Митя, где тебя носит!? Митя-а!

Лариса Чумикова бегала по этажам и заглядывала во все двери без разбору, даже в девчоночий туалет и кабинет директора в поисках мальчишки.

– Кузя, ты это горе луковое не видел?

– Нет, сегодня вообще не встречал. И как вы с ним справляетесь-то, с этим горем?

– Да ну, – махнула рукой Лариса, – мое же! Митя!

Она побежала дальше. А Кузя задумался. Мое же…

Люди в детском доме работали не простые. Не то чтобы увлеченные и самоотверженные, нет, нормальные люди, просто они очень любили детей. Те, кто не любили, здесь, наверное, не задерживались. Ведь это совсем не главное, хоть и не простое дело – вытереть в каждой группе пятнадцать носов, заплести пять косичек, завязать шесть бантиков, проверить гору уроков, уследить, куда побежали пятнадцать пар ног… Главное – вырастить, взрастить и воспитать пятнадцать душ. Пятнадцать человечков каждый воспитатель должен сделать настоящими людьми, уверенными в себе и хоть немного счастливыми.

Кузя Ярочкин видел, как Лариса Чумикова читала своей группе книгу про Гарри Поттера. Все долго устраивались в игровой комнате прямо на ковре, и ребята толкались и пихались, стараясь занять местечко поближе к воспитательнице. Так котята льнут под теплый бок к матери. Самые удачливые и настырные тесно прижимались к ней, укладывали головы ей на колени, цеплялись за руки, за шею и отодвигали друг друга, споря:

– Это моя мама!

– Нет, моя, моя!

Никому из них она не была настоящей матерью, но про всех говорила: мои детки. И, как порою мать больше всего любит самое неудалое чадо, так и Лариса больше всего любила Митьку Гуцуева. Кузя не мог понять почему. Митька показался ему злобным, лживым и невозможным мальчишкой. Кузя отчего-то даже побаивался его угрожающего взгляда и старался лишний раз с Митькой не встречаться.

От всеобщей суеты и сутолоки сборов он решил спрятаться в медицинском кабинете, завернул за угол коридора и тут же налетел именно на Гуцуева. Кузя даже вскрикнул от неожиданности, а мальчишка глянул, как холодной водой окатил. Ни словом не удостоил, прошел мимо, задел плечом, да так, что Ярочкин чуть к стене не отлетел.

– Эй, ты! – начал было Кузя.

Митька остановился, не оборачиваясь, лишь чуть повернул голову. В его напряженной позе читалась такая нешуточная угроза, что Кузя испугался.

– Тебя Лариса Ивановна с собаками ищет. Шел бы в лагерь собираться, как все.

– А ты не больно надейся, что меня в лагерь законопатят, – процедил Гуцуев. – Вот разъедутся все, тогда мы с тобой и побазарим.

– Не о чем мне с тобой базарить, – рассердился Ярочкин.

Что это за наглость, в конце-то концов! Вот сейчас… Но Митька уже исчез за углом. Кузя выглянул в длинный коридор. Никого не было. Он плюнул и пошел в кабинет.

В шкафу с лекарствами не было стекла. Оно стояло, прислоненное к металлической боковой стенке, а навесной замок был цел. Кузя ошарашено разглядывал дверцу и никак не мог понять, каким образом здоровенное стекло, закрепленное изнутри, вдруг оказалось снаружи. И зачем тогда замок, если его можно вот так просто выставить? И кто это сделал? И как?!