Золотой скорпион

И дело тут не в возрасте, не в отсутствии организаторских способностей, просто Садовский – не вожак. В момент опасности он не способен ни защитить подчиненных, ни предпринять хоть что-нибудь дельное. Что Рокотова сама сделала бы на его месте? Наняла бы дополнительный автобус, чтобы возить студентов и сотрудников от корпуса до безопасного места, чтоб никто не ходил мимо стройки. Штук пять хороших видеокамер с радиопередатчиками – на высокие точки недостроя. Еще десяток попроще – по коридорам университета. Ужесточить прядок входа и выхода, это, кстати, давным-давно надо было сделать. Пусть это все и не помогло бы поймать убийцу, но обезопасить людей и поднять авторитет ректора среди сотрудников – запросто!

Ладно, взялся за гуж… Надо сегодня еще поработать со Светкиным интервью. Подруга по Машиной просьбе побеседовала с Садовским, но потом принесла кассету с записью Рокотовой.

– На, слушай. Скажешь, что оставить, что поменять, – велела Пасхина.

– Что, так плохо?

– Не то слово! Машка, он тебе платит что ли много?

– Ничего он мне не платит. Просто по старой дружбе.

– Ну-ну… Учить тебя не буду, но мой тебе совет: плюнь и свали по-тихому. Это провальное дело. Подмочит тебе репутацию.

Рокотова и сама теперь знала, что дело провальное. Садовский ее не слушался, делал все, что она велела, кое-как, продолжал пить и скулить, что от цели своей не отступится. Может быть, и сможет она вытащить его на выборах, только самой бы не надорваться. Настроение уже паршивое, сил нет.

Маша тяжело поднялась со скамейки и поплелась домой. Надо попросить, чтобы Кузя сварил ей горячий шоколад, такой, какой она пила прошлым летом в Швейцарии. С Павлом…

Господи, все в руках твоих. Чему суждено случиться, то случится. Ну пусть произойдет что-нибудь такое, что разом решит все ее проблемы.

Она позвонила, и дверь тут же распахнулась.

– Привет, я услышал твои шаги, – сказал Иловенский.

Маша Рокотова уронила на пол сумку.

Глава 34

– Машенька, что ты плачешь?

Павел прижимал ее к себе, целовал похолодевшие пальцы, потом мокрые соленые щеки и снова руки.

– Не плачь, я сам сейчас разревусь!

Но она никак не могла успокоиться. Иловенский принес из кухни воды, Маша расплескала половину, а пить не могла. Тогда Павел взял стакан, помялся немного, не зная, что с ним делать, да и вылил остатки воды Маше на макушку.

Рокотова задохнулась, будто он вылил на нее, по меньшей мере, ведро, но плакать тут же перестала. Притянула Павла за футболку и вытерла лицо о его грудь. Да так и не оторвалась от него больше. От футболки пахло теплом и пряным одеколоном. Такой до боли родной и знакомый запах!

– А где мальчишки? – спросила она, все еще всхлипывая.

– Какие мальчишки?

– Мои мальчишки…

– А! Не знаю. То есть знаю, конечно. Их нет.

– Нет?

– Нет.

– А почему ты здесь?

– Я теперь всегда буду здесь.

– Всегда?

– Да.

– А твоя работа? А Дума?

– Маша, ты для меня важнее любой работы, а вот ты…

– Ты хочешь сказать, что я…

– Я хочу сказать, что я жить без тебя не могу, не то что работать!

Он прижал ее к себе так, что едва не раздавил ребра.

– Пусти, медведище! – рассмеялась Маша. – Что ты делаешь: то поливаешь, то ломаешь.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Прямо сейчас?..

Маша и удивилась этому вопросу, и испугалась его. Все было так хорошо, пока он не спросил. А что теперь отвечать, если она до сих пор не уверена, хочет ли менять свою жизнь? И отступать поздно. Ясно же, Иловенский приехал за ней, и, если уедет один, то уедет навсегда.

– Прямо сейчас все загсы, конечно, закрыты, но завтра…

– Паша, – перебила его Рокотова и усадила на диван, а сама села рядом, прижавшись щекой к его плечу. – Паш, ты только не обижайся сразу и не перебивай меня, пожалуйста. Я согласна. Да, я согласна, я выйду за тебя замуж, обещаю. Но не завтра. Чуть-чуть позже. Понимаешь, здесь, в Ярославле, я взялась за одно дело, которое обязательно нужно довести до конца. Желательно, до победного конца.

– Ты возглавила в своей газете отдел. Как ты собираешься довести это дело до победного конца? Ты собираешься развалить отдел? Или всю газету?

– Нет, – замахала руками Маша, – Боже упаси! Пусть и отдел и газета здравствуют сто лет. Я не об этом. Понимаешь, я пообещала ректору университета перспективных технологий, что помогу ему победить на перевыборах. Я руковожу его предвыборной кампанией.

– Зачем? – удивился Иловенский.