Золотой Сын

Около пятидесяти членов семьи Беллона замечают, что ропот вокруг нарастает, и все как один поворачиваются ко мне – одетому в черное человеку, несущему смерть. Молодо-зелено, на войне не бывал. Руки не обагрены кровью за пределами залов училища и астероидов Академии. Одни думают, что я – ненормальный, другие называют храбрецом. Сегодня я покажу им и то и другое. Верное решение далось мне с трудом, но теперь я ощущаю поразительную легкость. Скорость, говорю я себе, скорость! Не останавливаться, двигаться дальше! Не останавливаться!

Верховная правительница умолкает.

У меня нет пути назад. Только вперед.

Вперед, с улыбкой на губах.

В зале воцаряется мертвая тишина. Благодаря низкой гравитации я совершаю гигантский прыжок, метров на сорок, – прямо на стол, за которым сидят Беллона. Разбиваются тарелки, официанты бросаются врассыпную, Беллона отшатываются. Раздаются крики. Некоторые сидят неподвижно, глядя на пролитое вино. Верховная правительница в окружении своих верных фурий с любопытством наблюдает за мной. У Плиния такой вид, как будто он сейчас сдохнет. Сидящий рядом с ним Шакал смотрит на меня странным, непонятным взглядом, словно одинокий зверь в пустыне.

Сегодня я не стал надевать парадные туфли, отдав предпочтение тяжелым ботинкам на толстой подошве. Иду по столу Беллона, под моими ногами трещит фарфор, растекается пудинг, в стороны разлетаются стейки. Кровь бешено стучит в висках, адреналин опьяняет.

– Минуточку внимания, – громко произношу я, наступая на блюдо с горошком. – Возможно, вы знаете, кто я такой!

Кругом нервно смеются. Конечно знают. Беллона знают всех золотых, которые чего-то стоят, хотя обо мне ходит больше слухов, чем я того заслуживаю. Фурии что-то нашептывают на ухо верховной правительнице. Тактус ухмыляется до ушей. Карнус встревоженно подается вперед. Виктра улыбается Шакалу. Даже Антония толкает в бок высокого золотого красавца, чтобы тот обернулся. На Мустанга стараюсь не смотреть. Плиний что-то возбужденно говорит Августусу, но тот делает ему знак заткнуться.

– Ну так что, уделите мне минутку внимания? – спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, понимаю, что все и так смотрят только на меня.

– Сядь, мальчик! – кричит мне кто-то.

– Ага, попробуй заставь его сесть! – орет в ответ пьяный Тактус. – Что, нет желающих? Надо же, я так и думал!

– Если кто-то не в курсе, я – копейщик дома Августусов, по крайней мере еще час или около того, – произношу я, вызывая всеобщий смех. – Меня называют Жнецом с Марса, поразившим одного из двенадцати, взявшим штурмом Олимп и обратившим в рабство своих кураторов. Меня зовут Дэрроу Андромедус, и мне нанесли оскорбление! Мы, нобили со шрамом, потомки золотых, – продолжаю я, – потомки завоевателей с железными хребтами! Потомки достойных мужчин и женщин! Но сегодня среди вас я вижу семью, запятнавшую свою честь позором! Семью, чей хребет из известняка! Коррумпированная семья мошенников, лжецов и трусов вынашивает заговор с целью противозаконно лишить моего хозяина поста губернатора! – громко провозглашаю я, растаптывая фарфоровое блюдо в мелкие осколки.

Кто его знает, существует ли заговор на самом деле? А вот звучит неплохо, Беллона похожи на заговорщиков, поэтому я и решил приклеить к ним этот ярлык. Карнус реагирует красиво и молниеносно, вытаскивает из-за пояса лезвие-хлыст и щелкает им рядом со мной, но его отец, император, жестом приказывает ему остановиться. Претор Келлан уже готов схватить меня за ноги и стащить со стола, а там Кэгни по-быстрому перережет мне горло моим же собственным лезвием. Сидящие рядом девочки помоложе, похоже, решили, что я демон. Демон, убивший их двоюродного брата. Они и понятия не имеют, кто я такой. Это известно разве что леди Беллона. Словно старая львица, она сидит в окружении своих потомков, чудовищная в своем горе. Все Беллона слушаются старуху так же беспрекословно, как и ее мужа. Последнее, что я вижу, – это ее правая рука, дрожащая оттого, что не может схватить нож и вонзить в меня.

– Дважды члены этой семьи наносили мне оскорбление. Однажды в училище, среди грязи и крови. Затем в Академии. Там был он, и он, и она… – показываю я по очереди на всех, кто избивал меня в саду.

Вижу Кассия рядом с отцом и матерью, восседающими во главе стола. Около него – Мустанг. Ее лицо непроницаемо. Что она чувствует? Разочарование? Раздражение? Скуку? Взглянув на меня, она едва заметно поднимает бровь. Глядя ей прямо в глаза, я подхожу вплотную и ставлю ногу на край подноса с вином, который стоит прямо перед Кассием. Все смотрят на меня, их взоры подобны свету, неумолимо втягивающемуся в черную дыру. Время и пространство замирают. Затаив дыхание, все слегка подаются вперед.