Золотой век Испанской империи

Отдавая должное мешикам, нужно отметить их выдающиеся художественные достижения, например их рисунки, поэзию и скульптуру – монументальную и миниатюру, рельефы и изображения в полном объеме. В этом отношении перуанцы были более ограниченны; насколько известно, до прихода испанцев в Перу не было поэзии{628}. В обоих обществах ценились золотые и серебряные украшения, однако в Перу их было больше. И там и там был известен процесс выплавки из руды качественных металлов, но перуанцы производили более изысканные золотые украшения, чем мешики.

Инки строили великолепные дороги и подвесные мосты, значительно превосходившие все, что впоследствии было найдено в древней Мексике – и даже, по мнению севильского летописца Педро Сьеса де Леона, в старой Европе{629}

. Вдоль дорог располагалась обширная сеть складов, в которых хранились провизия, оружие и одежда; а по самим дорогам непрестанно передвигались казенные ламы и носильщики.

Перуанцы изобрели десятичную систему счисления, чтобы осуществлять точный учет податей. Ко времени прибытия испанцев инкские управляющие как раз мучительно переходили на новый способ сбора дани со старых вождей, привыкших производить вычисления более традиционными методами{630}.

Инкская столица Куско была гораздо меньше, не так тщательно отделана и пышно украшена, как Теночтитлан в Мексике, однако оба города могли похвастаться каменными домами, или по крайней мере каменной облицовкой фасадов, а также чистыми улицами, благодаря дождям и сточным канавам. Главная площадь в Куско несколько напоминала Сокало в центре Теночтитлана, хотя была меньше по размеру. Впрочем, в том, что касается архитектурного применения камня, инки были искуснее мешиков. У инков не было арок, однако они обращали большое внимание на точность прилегания поверхностей на стыках крупных глыб. Эти важнейшие элементы конструкции устанавливались на нужное место командами рабочих, манипулировавших деревянными рычагами{631}

. На протяжении всей эпохи правления Инков люди пользовались самодельными каменными орудиями для всех видов работ – скобления, рубки, разрезания и даже сверления.

Религия инков была проще, чем у мешиков. Человеческие жертвоприношения случались, но в меньшем масштабе, нежели в древней Мексике – в Перу жертвами, как правило, становились красивые юноши и девушки, часто это были военнопленные. Тем не менее, смерть или воцарение правителя могли привести к принесению в жертву сотен людей{632}. Местные божества пережили инкское завоевание – так же, как и в империи Монтесумы, изображения богов покоренных племен были перенесены в столицу, как бы в качестве заложников за поклоняющиеся им народы.

Мертвые в Перу не оставлялись в покое, но продолжали играть роль в общественной жизни. Педро Писарро, кузен эстремадурской группы братьев-конкистадоров, воспитывавшийся в Толедо, вспоминал, как после его прибытия в Куско горожане вынесли гробы с покойниками на главную площадь и расставили их в ряд в соответствии с возрастом. Затем люди уселись и принялись есть и пить чичу

. Они разожгли перед усопшими костры из сухого дерева, в которых сожгли все то, что в прошлом давали мертвым. Они расставили перед гробами большие кувшины из золота, серебра и глины, в которые стали лить чичу. Когда сосуды наполнились, они опустошили их в большую круглую каменную чашу, стоявшую посередине площади{633}

.

Перуанские жрецы под предводительством верховного жреца – вильяка ума, часто предъявляли людям небольшой закрытый покрывалом узел, который, как они заверяли собравшихся, представлял собой само Солнце. Его охраняла стража с украшенными золотом пиками – «оружием Солнца». Драгоценный объект помещался на скамью на площади, после чего ему предлагались перья или плащи, а также пища, которую впоследствии сжигали. Пепел от солнечной трапезы ссыпали в круглый каменный желоб в форме женской груди.

Верховное божество инков носило имя Виракоча – буквально это слово означало «морская пена». Сьеса де Леон, один из наиболее дотошных испанских хронистов, писал, что, насколько ему известно, этот Виракоча выглядит как высокий светлокожий человек, крупного телосложения, в белых, ниспадающих до земли одеждах, подпоясанный ремнем. У него короткие волосы, в руках он держит нечто напоминающее требник, а на голове у него венец. Однако Хуан де Бетансос пишет просто, что это высокий человек в одеянии с поясом. Индейцы рассказывали, что он непрестанно путешествовал, пока не добрался до моря, где расстелил свой плащ поверх волн, взошел на него и уплыл, и больше его никогда не видели. Племянник Атауальпы указывал, что испанцы явились из того же самого моря, в котором исчез их бог-творец. Возможно, это было то же море, в котором исчез также и мешикский бог Кецалькоатль.