Золотой век Испанской империи

Двадцать шестого июля 1533 года под звуки труб Атауальпу вывели в центр той же самой главной площади Кахамарки, где он был захвачен в плен годом раньше, и привязали к столбу. Вальверде коротко ознакомил его с основными догматами христианской веры, после чего Инка формально попросил о крещении. Таинство было совершено над ним тем же Вальверде, который нарек его именем Франсиско{746}. После этого правитель был удушен при помощи гарроты. Как сообщает Педро Писарро, Атауальпа сказал своим женам и другим перуанцам, что, если его тело не будет сожжено, он сможет когда-нибудь к ним вернуться. Он завещал Писарро присматривать за его маленькими сыновьями. Затем две из сестер Атауальпы «принялись ходить, оглашая воздух стенаниями, в сопровождении барабанов и пения, перечисляя достоинства своего царственного мужа-брата». Они объяснили Педро Писарро, что, поскольку тело Инки не было сожжено, он должен к ним вернуться. Однако Писарро сказал им, что мертвые не возвращаются. «Они плакали до тех пор, пока вся чича не была выпита»

{747}. Священник Альмагро, фрай Моралес, руководил церемонией, и он же снял с головы Атауальпы ленту, символизирующую его царское положение.

Писарро организовал торжественное погребение. Инка был похоронен в недавно выстроенной церкви в Кахамарке. Однако его смерть немедленно стала причиной споров. Сото, например, вернувшись из своего путешествия в Кито, был в гневе из-за того, что столь важное решение было принято в его отсутствие. По его мнению, Инку следовало не казнить, а отослать живым к императору Карлу. Эспиноса, толковый губернатор в Панаме, позднее писал, что перед тем, как казнить Инку, следовало ясно установить его вину. Он считал, что было бы лучше, если бы правителя выслали на другую территорию, принадлежащую Испании, например в Панаму, где его могли бы судить так, как если бы он принадлежал к верхушке кастильской знати{748}. Некоторые думали, что было бы легче обратить Перу в христианство, если бы Инка остался в живых, то есть если бы за его крещением тут же не последовала казнь. Император Карл также впоследствии писал Писарро: «Мы приняли во внимание то, что вы сообщили относительно казни касика Атауальпы». Карл признавал, что Атауальпа, возможно, отдал приказ насчет мобилизации против испанцев. Тем не менее, «смерть Атауальпы вызвала наше неудовольствие, поскольку он был монархом, и в особенности поскольку это было сделано во имя правосудия»{749}

.

Глава 22

Вести из Перу

Сегодня, в среду 14 января, я достиг порта Санлукар, вернувшись из Новой Кастилии, – земли, которую Франсиско Писарро покорил от имени Вашего Величества. Мне необходимо сообщить Вашему Величеству о том, что было сделано в этой стране для того, чтобы послужить вам. Я привез для Вашего Величества вашу долю – около 100 тысяч кастельяно [золотом] и пять миллионов серебра.

Эрнандо Писарро, 14 января 1534 год

Зимой 1533–1534 годов положение Испанской империи поначалу казалось неважным. Карл, император и король, в декабре отправился в Монсон, где собирались арагонские кортесы, – они всегда проводились в этой отдаленной долине. Встреча длилась так долго, что до последнего дня года ни король, ни его двор не смогли добраться до местной столицы, Сарагосы.

Совет Индий сообщил императору, что на Эспаньоле вновь набравшийся сил фрай Бартоломе де Лас Касас, который был теперь активным доминиканским проповедником. Вернувшись после нескольких лет уединения в своем монастыре, он отказывается давать энкомендерос отпущение грехов, заявляя, что они еретики. Карла также проинформировали, что Лас Касас убедил одного из колонистов на его смертном одре оставить все свое достояние индейцам в качестве возмещения за причиненные в прошлом несправедливости.

На Кубе произошло восстание черных рабов в районе Баямо. В Новой Испании всем распоряжался верховный суд, поскольку вице-король до сих пор не был назначен. Новое государство пребывало в гораздо лучшем состоянии, чем под властью Гусмана, численность испанского населения была велика, однако будущее этой земли было трудно представить.