Золотой век Испанской империи

Строительство Сантьяго-де-Чили началось 20 февраля 1541 года. Проектировщиком, или архитектором, города был одноглазый Педро де Гамбоа. Было проложено девять улиц, каждая в 12 вар шириной (вара равняется 835 миллиметрам или dйcimas – десятым долям

[115]), разделенных кварталами шириной по 138 вар. Каждый квартал делился на четыре участка (соларес). Один такой квартал был отведен под площадь, на западной стороне которой вскоре должна была появиться церковь, – точнее, собор. Такова была традиционная испанская модель городской застройки. Вдоль северной стороны главной площади Сантьяго должны были расположиться дом губернатора и тюрьма. Здание муниципалитета (кабильдо

) и штаб, расположенные на южной стороне, были закончены в марте 1541 года. Здесь размещались два магистрата, шесть советников, майордомо (управляющий), нотариус и прокурадор. Все это были люди из известных фамилий; главным магистратом стал старый соратник Вальдивии – Франсиско де Агирре.

Хотя Агирре и баскская фамилия, Франсиско де Агирре был выходцем из Талаверы-де-ла-Рейна. Обладая неукротимой энергией, он был также человеком гордым и вспыльчивым, хотя и благовоспитанным, и любил жить, по выражению хрониста, «rumbosamente», что скорее всего следует перевести как «роскошно». У него было пятьдесят детей-

местисо, которым он давал экзотические имена: Марко Антонио, Эуфрасия, Флоридан. Впрочем, в конце концов он женился на своей кузине Марии Тересе де Менесес.

Одним из первых советников стал один из примкнувших к Вальдивии немцев – Хуан Бохон. Должность нотариуса занял Луис де Картахена, занимавший ее и во время похода. Вальдивия, как всегда презирая опасность или же не веря, что она существует, сделал советниками двоих друзей Санчо де Оса – Антонио де Пастрану (он стал прокурадором) и Мартина де Сольера. Одиннадцатого марта городской совет был приведен к присяге, и началась оседлая жизнь.

Вальдивия старался всеми мерами обеспечить выживание Сантьяго. Он выезжал в разные концы своих владений, чтобы уговорить и успокоить индейцев, и до некоторой степени преуспел. Его прозвище «безупречного рыцаря» было известно и использовалось повсеместно. В целом его поведение резко контрастировало с действиями большинства конкистадоров. На какое-то время он даже стал популярен среди покоренных им индейцев. Однако вскоре Вальдивия узнал, что Манко Инка

«послал предупредить их, народ Чили, чтобы они спрятали все золото, овец, одежду и еду, ибо поскольку мы ищем все это, то [как они думают,] если мы не найдем все эти вещи, то уйдем обратно. И они проделали все сказанное, в помеху нам, столь тщательно, что все овцы были съедены, золото и остальные вещи попрятаны или сожжены, и даже собственные одежды они не пощадили, но остались нагими»

{973}.

Антонио де Пастрана, друг Санчо де Оса, уговаривал сопротивляющегося Вальдивию принять от муниципалитета звание губернатора. Он рассчитывал, что это может быть способом в конечном счете избавить Сантьяго от Вальдивии – поскольку, если бы тот принял такое назначение, то в Испании это было бы расценено как государственная измена. Десятого июня план Пастраны, по-видимому, сработал: Вальдивия созвал чрезвычайное заседание городского совета (кабильдо абьерто), на котором предъявил петицию, подписанную едва ли не всеми обитателями Сантьяго, в которой требовалось, чтобы он стал губернатором. Этот документ был вручен «безупречному рыцарю», когда он выходил с мессы. Вальдивия объявил:

«Поскольку вы все слышали мои ответы и остались ими неудовлетворены… и в один голос предлагаете это, и лишь я один говорю против, то возможно, что я ошибаюсь… Посему я принимаю должность губернатора, на которую избран городским советом, и так впредь буду именоваться до тех пор, пока Его Величество не повелит что-либо другое»{974}.