Золотой век Испанской империи

Кортесу встречались купцы из мексиканских торговых городов Шикаланго и Лос-Терминос, продававшие какао, хлопчатобумажные ткани, краски, факелы, бусины из ракушек, иногда сплав золота с медью. В рацион участников экспедиции входили сушеный маис, какао, бобы, перец, соль, куры и фазаны, а также собаки, которых специально разводили для использования в пищу. Порой они передвигались на плотах, на каждом из которых, помимо десяти человек, помещалось около семидесяти бушелей маиса, а также немалое количество бобов, перца и какао.

В конце концов, испытав множество лишений, испанцы добрались до Нито, в углу залива между Юкатаном и Гондурасом, где встретили около восьмидесяти испанцев, среди которых были двадцать женщин – у них не было оружия и лошадей, и судя по всему, они умирали от голода. Их оставил здесь Хиль Гонсалес де Авила, когда возвращался в Панаму. В отряде Кортеса тоже не хватало еды, и возможно, они бы все умерли с голода, если бы не неожиданное прибытие корабля из Санто-Доминго, привезшего тринадцать лошадей, семьдесят свиней, двенадцать бочек солонины и около тридцати караваев хлеба – «такого, какой пекут на островах», т. е., очевидно, из маниоки. Кортес начал строить каравеллу и бригантину, надеясь с их помощью снова наладить сообщение с островами. Разумеется, ему стало известно о сражении между Олидом, Лас Касасом и Гонсалесом де Авилой, а также о смерти первого из них. Кортес выразил сильное недовольство, узнав о торговле индейскими рабами, которая шла в те дни на Ислас-де-ла-Баия – островах у побережья Гондураса, – в большом объеме, становясь все масштабнее; он объяснил, что прежде освободил этих рабов, которые были захвачены на Кубе Родриго де Мерло. Теперь Кортес изображал себя другом индейцев.

Тем временем в Мехико-Теночтитлане происходило множество странных, тревожных, совершенно неожиданных событий. Прежде всего, отсутствие Кортеса, по всей видимости, не имело никакого значения. Так, 1 января 1525 года в доме лисенсиадо (лиценциата) Алонсо Суасо, друга Кортеса из судейской среды, произошло собрание городского совета. Присутствовали управляющий делами Гонсало де Саласар и инспектор Педро Альминдес Чирино, отосланные обратно в Мехико, чтобы поддерживать порядок, пока Кортес, генерал-губернатор и аделантадо

, находится в путешествии. Также здесь были Гонсало де Окампо – управляющий Гарая, который в Мехико стал мэром, – кузен Кортеса Родриго де Пас, главный магистрат, принесший Кортесу добрую весть о его генерал-губернаторстве, и Бернардино Васкес де Тапия, конкистадор знатного происхождения из Талаверы-де-ла-Рейна[44], бывший с Кортесом на протяжении всей кампании по завоеванию Мексики и еще не успевший проявить себя как жесткий критик великого конкистадора, которым он вскоре окажется. На собрании эти испанские завоеватели выбрали на следующий год двух мэров, четырех городских советников и общественного представителя.

Одним из мэров стал Леонель де Сервантес, который был из отряда Нарваэса и только что вернулся из Испании вместе со своими дочерьми на выданье; вторым – Франсиско Давила, знавший Кортеса еще в 1508 году на Кубе. Советниками были назначены Гутьерре де Сотомайор, Родриго де Пас, Антонио де Карвахаль и Хуан де ла Торре, а общественным представителем был выбран Педро Санчес Фарфан, происходивший из знаменитой семьи севильских юристов (эскрибанос

).

Карвахаль, де ла Торре и Санчес Фарфан были в армии Кортеса на протяжении всего завоевания; последний несколько лет находился в плену у индейцев на Кубе. Так что в персоналиях новых членов городского правления не было ничего неожиданного{242}. Казалось, они ничуть не изменились с прошлых времен; на новых должностях они за 1525 год справедливо распределили 211 наделов земли, из которых 114 были городскими участками, а 97 – фруктовыми садами (уэртас

). Несколько наделов были отведены для постройки мельниц, и один отдан женщине, Исабель Родригес, жене Мигеля Родригеса из Гуаделупы, которая лечила раны «лос энфермос де ла конкиста» («больных завоевателей»){243}. Однако новые неприятности были уже недалеко.

На протяжении 1525 года временные правители Новой Испании, в особенности Перальминдес Чирино и Гонсало де Саласар, убедили себя в том, что, поскольку от Кортеса нет никаких вестей, то он, должно быть, мертв. 22 августа городской совет вынес официальное решение по этому поводу. 15 декабря Родриго де Альборнос написал в Совет Индий порочащее Кортеса письмо, где он был назван «снедаемым алчностью тираном»{244}. Когда кузен Кортеса Родриго де Пас попытался протестовать против того, что Саласар и Перальминдес Чирино берут на себя такие полномочия, то был схвачен и брошен в недавно построенную крепость Атарасанас. Его принялись расспрашивать, где находятся «сокровища» Кортеса, но он отрицал их существование; он был подвергнут пыткам и вскоре после этого убит.