Золотой век Испанской империи

Однако к этому времени до двора начали доходить дурные вести. Прежде всего, не успел король Франциск I освободиться, как он в Коньяке вступил в новый и совершенно непредвиденный альянс с папой Климентом VII, который стал известен под названием «Папская лига»[51]{283}. Папский легат Сальвиати в спешке покинул Гранаду. Франческо Мария Сфорца в Милане, а также правители Флоренции и Венеции – герцог Алессандро и дож – оказали Карлу свою поддержку. Император был потрясен тем, что счел предательством со стороны папы Климента, однако тот уже написал Карлу, обвиняя его в том, что тот нарушает мир.

Ответ папе был написан блестящим Альфонсо де Вальдесом, новым секретарем Карла для ведения латинской корреспонденции; он был сыном старого христианина, совершившего ошибку – или, возможно, выказавшего хороший вкус, – женившись на женщине из конверсо{284}. Убежденный эразмист, Вальдес стремился повлиять в этом ключе и на своего господина, Карла, посредством черновиков речей и писем, которые для него писал, – так же, как часто поступают современные спичрайтеры. У Вальдеса была идея империи, где Карлу отводилась роль реформатора именно благодаря принятию им эразмианских взглядов. В своем диалоге «Бnima»

он писал: «Первое, что я сделал, – это дал понять всем и каждому, что я имею такое влияние на короля, что могу сделать с ним все, что только захочу, и что он ничего не может сделать без меня»{285}. Вальдес был естественным союзником Алонсо де Манрике, инкисидора-хенераль, который считал, что имеет королевскую поддержку в вопросе использования Священной канцелярии в гуманистических целях.

Карл присутствовал в Гранаде, в апартаментах Гаттинары, 17 сентября 1526 года, когда письмо для Климента было вручено новому нунцию. Этот человек всецело подходил для того, чтобы оценить значение подобного документа, ибо им был не кто иной, как мантуанский писатель Бальдассаре Кастильоне, прежде являвшийся послом герцога Урбинского к папе Льву X в Риме. В 1519 году он также был представителем в Риме рода Гонзага – до тех пор, пока не отправился в Испанию в 1524 году. Там он натурализовался и вскоре получил сан епископа Авильского. В 1526 году он был поглощен работой над своим диалогом «О придворном»[52], который будет опубликован в Венеции в 1528 году и станет знаменитым трудом для многих поколений.

Кастильоне вовсе не хотелось посылать Клименту VII столь резкое послание, однако Карл настаивал: «Милорд нунций, после того, как вы примете у меня это письмо для Его Святейшества, в котором я перечисляю некоторые несправедливые обвинения против меня, я, пользуясь случаем, более полно выскажу свои мысли в устной форме, и я могу лишь надеяться, что в дальнейшем папа станет относиться ко мне, как добрый отец относится к преданному сыну»{286}. Император прибавил, что он желает видеть мир не только в Италии, но и во всем мире, поскольку только таким образом могут быть побеждены турки. Однако если папа будет действовать не как отец, но как враг, не подобно пастуху, но подобно волку, то Карлу ничего не останется, как апеллировать ко всеобщему церковному собору{287}

. Нунций неохотно согласился передать эти замечания своему господину в Риме.

Переговоры Кастильоне с императором Карлом продолжились в Гранаде. Кастильоне восхищался Карлом. Согласно его отчету от 17 августа, в этот день представитель Франции в присутствии самого Кастильоне и венецианского посла Гаспара Контарини объяснился относительно возникновения новой «Папской лиги». Император был в ярости и сказал французу так: «Если бы ваш король сдержал свое слово, мы бы простили ему этот поступок. Но он предал меня, его действия недостойны ни короля, ни дворянина. Я требую, чтобы христианнейший король, поскольку он не в состоянии держать своего слова, снова стал моим пленником. Лучше нам будет сразиться и решить нашу размолвку рукопашной, чем проливать кровь многих христиан». Этот вызов на рукопашный поединок был типичным для Карла рыцарственным жестом[53]. В то время многим все еще казалось, что испанцы не играют никакой роли в формировании политики Карла V: все политические решения принимала ограниченная группа фламандских советников{288}.

Гаттинара сказал, что возможно, тем, кто доселе доверялся Франции и пренебрегал Италией, пришло время ответить за свои поступки. Для того чтобы получить поддержку от немецких правителей, включая его брата Фердинанда, Карл пообещал помилование всем, кто разошелся с ним во взглядах в 1521 году на Вормсском рейхстаге.