Золотой жук

– Очень болен, Юпи! – что же вы не сказали мне этого сразу? Он в постели?

– Нет, не то, если б он лежал – его нигде не найти – вот тут-то душе и больно. Сильно мое сердце беспокоит бедный масса Вилль…

– Юпитер, я хотел бы понять хоть сколько-нибудь то, о чем вы говорите. Вы сказали, что хозяин ваш болен. Разве он не сказал вам, что́ у него болит?

– Ах, масса, совсем напрасно ломать себе голову над этим – масса Вилль говорит, что с ним все в порядке – почему же он бродит тогда взад и вперед, задумавшись, смотря себе под ноги, повесив голову и подняв плечи, а сам – белый, как гусь? И потом, он все возится с цифрами.

– Что́ он делает, Юпитер?

– Возится с цифрами и выписывает их на грифельной доске – да такие чу́дные, что я и не видел никогда. Скажу, вам, это начинает меня пугать. За ним нужен глаз да глаз. Тут вот, на днях он сбежал от меня до зари и пропадал весь Божий день. Я нарочно вырезал хорошую палку, чтобы проучить его хорошенько, когда он вернется – только я, дурак, не мог решиться – такой он был жалкий на вид.

– Как?.. Проучить?.. Ну, да после всего, я думаю, вам не следует быть слишком строгим с беднягой. Уж не бейте его, Юпитер, пожалуй, он и не вынесет этого – однако можете ли вы установить, что́ вызвало его недуг или, вернее, эту перемену с ним? С ним случилась какая-нибудь неприятность с тех пор, как я не видал нас?

– Нет, масса, после того дня ничего страшного не случилось – боюсь, это случилось раньше – как раз в тот день, когда вы были там.

– Как? Что вы хотите сказать?

– Да вот, масса, хочу сказать про жука – вот и всё.

– Про что?

– Про жука – уверен я, твердо уверен, что масса Вилль был укушен куда-нибудь в голову этим золотым жуком.

– Какое же основание у вас, Юпитер, для этого предположения?

– Клешней довольно, масса, и вдобавок еще рот. Никогда я не видывал такого чертовского жука – он толкается ногами и кусает все, что ни приближается к нему. Масса Вилль поймал его скоро, да тотчас же и выпустил. Скажу вам – тогда-то он и был укушен. Рот у этого жука – вот что мне не нравится более всего. Сам я потому пальцами взять его не захотел, а в кусочек бумажки поймал, которую нашел. Завернул его в бумагу и кусочек засунул ему в рот – вот как было дело.

– И вы думаете, что ваш господин действительно был укушен жуком и что он захворал от укуса?

– Я ничего не думаю об этом – я знаю это. Что же его тогда постоянно заставляет видеть во сне золото, ежели это не из-за того, что золотой жук его укусил? Я уж и раньше слыхал об этих золотых жуках.

– Но откуда вы знаете, что ему снится золото?

– Откуда я знаю? Потому что он говорит об этом во сне – вот откуда я это знаю.

– Хорошо, Юпи, может быть вы и правы, но какой счастливой случайности я обязан чести вашего сегодняшнего посещения?

– О чем это вы, масса?

– У вас какое-нибудь поручение ко мне от мистера Леграна?

– Нет, масса, у меня нет какого-нибудь поручения, а вот есть это письмо, – и Юпитер вручил мне записку, в которой было следующее:

«Мой дорогой!

Отчего я не видал вас так долго? Надеюсь, вы не были настолько безрассудны, чтобы обидеться на некоторую мою резкость; но нет, это, конечно, невероятно.

За то время, что я не видал вас, у меня было много причин для беспокойства. Мне нужно сообщить вам нечто, но не знаю, как вам это сказать, и даже нужно ли вообще говорить.

В течение нескольких дней я был не совсем здоров, и мой бедный старик Юпи надоедал мне, почти до нестерпимости, своими добрыми заботами. Поверите ли? – на днях он принес огромную палку, дабы наказать меня за то, что я улизнул от него и провел день solus, в полном одиночестве, среди холмов на материке. И поистине я думаю, что только мой больной вид спас меня от палочных ударов.

С тех пор как мы не виделись, я не прибавил ничего нового к своей коллекции.

Если вы можете, устройтесь каким-нибудь образом и приходите сюда с Юпитером. Приходите. Я хочу видеть вас сегодня же вечером, по очень важному делу. Уверяю вас, что дело это величайшей важности.

Всегда ваш,

Вильям Легран».

В тоне этой записки было что-то, что заставило меня обеспокоиться. Весь ее стиль совершенно отличался от обычной манеры Леграна. О чем мог он мечтать? Какая новая причуда овладела его легко возбуждающимся мозгом? Какое такое «дело величайшей важности» могло у него быть? Рассказ Юпитера не предвещал ничего доброго. Я боялся, что постоянное давление несчастий в конце концов расстроило разум моего бедного друга. Потому, не колеблясь ни минуты, я стал собираться, чтобы сопровождать негра.

Придя к берегу, я заметил косу и три лопаты, по-видимому, совершенно новые, лежавшие на дне лодки, в которой мы должны были отплыть.

– Что все это значит, Юпи? – спросил я.

– Это коса для него, масса, и лопаты.

– Совершенно верно; но зачем они тут?

– Косу и лопаты масса Вилль велел купить мне для него в городе. И черт знает сколько за них денег я должен был дать.

– Но во имя всего таинственного, что же ваш «масса Вилль» хочет делать с этими косами и лопатами?