Золотые эполеты, пули из свинца

Не теряя ни секунды, Ванчура рухнул на колени и принялся вставлять штифт тяжелого и длинного ключа в отверстие штрауба. Сергей, поняв, как неожиданно и скверно оборачивается дело, выстрелил в коменданта, но сегодня судьба хранила Войтеха Ванчуру: сцепку тряхнуло на рельсовом стыке, и пуля из голицынского «нагана» лишь пробила чеху левое плечо. С хриплым стоном комендант завалился прямо на торчащий вверх рычаг ключа. Веса его полного тела оказалось достаточно: раздался пронзительный скрежет, и захваты лапок штрауба вышли из гнезд. Между «санитарным» вагоном и хвостовой бронеплощадкой появилась щель, она быстро расширялась. Пластун, стоявший рядом с Голицыным, азартно прыгнул вперед, словно решив в одиночку остановить уходящий состав, перелетел через провал, но был сбит ударом одного из босняков прямо под колеса останавливающейся бронеплощадки.

Сергей яростно выругался: проклятый лис Хейзингер снова, уже в третий раз, уходил от него! Заговоренный он, что ли?!

Когда отцепленная бронеплощадка, прокатившаяся по инерции с треть версты, окончательно остановилась, Голицын приказал своим солдатам покинуть ее, предварительно сняв замки с двух орудий и разломав ствольные коробки пулеметов. Убитых и раненных в сватке босняков так и оставили на площадке, предварительно разоружив. Босняки прекратили всякое сопротивление, как только поняли, что платформа отцеплена от поезда, что их бросили на произвол судьбы. Они очень опасались, что сейчас их вырежут всех до единого, но никто их убивать, естественно, не стал: к чему излишняя жестокость? Нижние чины, унтера – они, по сути, ни в чем не виноваты, вот если бы Хейзингера сцапать… Пусть те из босняков, кто успел сдаться целым или легко ранен, позаботятся о своих убитых и тяжело раненных товарищах.

Голицын и Щербинин пересчитали оставшихся пластунов. Шесть человек. Непонятно, куда делся Ибрагим Юсташев, ведь с бронеплощадки он прыгал одним из первых…

И где сейчас Николай Гумилев?

30

Наталья Вяземская – а для австрийцев Магда фон Дроттнингхольм – проснулась рано. Девушка подошла к высокому стрельчатому окну гостиничного номера, отдернула шторы. Комната заполнилась прохладным утренним светом. Утро выдалось ясное, над острыми крышами древнего города виднелась безукоризненная небесная лазурь умилительной чистоты.

В дверь номера постучали. Наталья решила, что это принесли заказанный ей в номер утренний кофе.

Но нет, на пороге стоял неожиданный для такого раннего времени гость: подполковник Фридрих Венцлов.

– Вы? – удивленно спросила Вяземская.

Бледный Фриц учтиво поклонился:

– С добрым утром, фрейлейн Магда! Надеюсь, оно станет для вас по-настоящему добрым, в отличие от окончания вчерашнего вечера. Не удивляйтесь, я принес вам радостное известие: уличные воришки, выхватившие вчера ридикюль из ваших прекрасных ручек, задержаны полицией Лемберга. Так что ваши документы и деньги в полной сохранности. Вам остается только подъехать со мной в полицай-президиум, чтобы получить их.

– В такую рань? – Женщина капризно надула губки. – Я еще не завтракала, затем мне надо привести себя в порядок, принять ванну, причесаться… Вы не могли бы оказать мне любезность, сами забрать у полицейских похищенное и привезти сюда, в гостиницу?

– Я бы душевно рад, но требуется ваше личное присутствие. Вы должны опознать воришек и расписаться в протоколе выдачи вам похищенного имущества, таков порядок. Что поделаешь, вы, как истинная немка, знаете – наша нация малость помешана на порядке и процедуре. О, это сущий пустяк, формальность. – Бледные губы Венцлова растянулись в улыбке. – Это займет у вас совсем немного времени, тем более что под окнами гостиницы стоит мой автомобиль, и я почту за честь довезти вас до полицай-президиума и вернуть сюда. Что до вашего внешнего вида, то скажу без лести: выглядите вы, фрейлейн Магда, просто потрясающе!

Вяземская передернула плечами:

– Ну что ж… Порядок и процедуру нужно уважать…

Лембергский полицай-президиум, перед которым остановился «Опель Кадет» Венцлова, располагался вблизи Рыночной площади, в старинном высоком здании с готическим шпилем наверху. Бледный Фриц проводил Наталью на третий этаж, подвел к массивной дубовой двери:

– Вам сюда, фрейлейн Магда. Я подожду вас в коридоре, не думаю, что формальности отнимут много времени.

За столом кабинета, в который вошла женщина, сидел пожилой мужчина в гражданском костюме. Выглядел он куда как непрезентабельно: плюгавый, невидный, с выпирающим брюшком и пегим венчиком вокруг растущей лысины, весь какой-то угнетенный жизнью, лицом напоминающий гнома с иллюстрации к детской сказке, почему-то сбрившего бороду. Этакий меланхолик, ничего хорошего от судьбы-злодейки давно не ожидающий и совершенно никому не опасный. Одним словом, хотелось улыбнуться ему, снисходительно похлопать по плечу и повернуться спиной…

А вот последнего, думается, делать никак не следовало.

Думается, многие как раз спиной и поворачивались, а потом до-о-олго об этом жалели. Или – жалеть не приходилось вовсе, не успевали…