Золотые пилигримы

На момент их встречи Адам Магер разменял пятый десяток, свободно говорил на нескольких европейских языках, включая идиш. Большая часть его европейских партнеров считали его выходцем из Израиля и за глаза называли его не иначе как хасидом из Тель-Авива. Его истинного background[8] не знал никто, коме человека, встречу с которым он искал уже более полугода и которая и послужила поводом его прилета в Россию три дня тому назад. Эта встреча закончилась вялым обещанием подумать и дать ответ, как выразился нужный человек, в ближайшие дни. В отличие от Магера, этот человек не был богат, скорее наоборот. При этом никто лучше него не разбирался в хитроумных сейфовых замках. Согласие поработать вместе неожиданно пришло утром, и в это самое время чартер, отправленный за спецом, был уже на подлете к Схипхолу. Еще раз сверив время, он рассчитался и после возвращения своей новой подруги вышел с ней под руку к ожидавшему его такси.

Такая перемена в демонстрации достатка и роскоши немного смутили Соню, и Адам поспешил объяснить ей, что здесь, в Европе, такие проявления, как presumptuous consumption[9]

, не вызывают одобрения. На самом деле ему показалось более разумным отправить свой мерседес встречать человека, от которого во многом зависел успех многолетнего плана. Недаром в его подготовку уже было вбухано огромное количество времени и средств.

Приняв все меры предосторожности против нежелательного пересечения встречаемой и провожаемой персон, он со своей обычной изворотливостью легко добился желаемого результата. Поцеловав Соню на прощание в щечку возле трапа, по которому несколько минут назад спустился «мастер ключей», он поспешил на встречу с ним. Пламя азарта, охватившее Адама Магера в этой игре с топовыми ставками, словно кирасой прикрывало его от стрел Амура, которому ничего не оставалось, как разреветься, умостившись на Сониных коленках. Ангелок крепко обхватил нежную шею своими пухлыми ручонками, пока девушка с недоумением смотрела в иллюминатор на быстро удаляющуюся в сторону терминала аэропорта фигуру. В ее жизни это был первый мужчина, поступивший с ней так.

Следующая их встреча произошла через пару месяцев, почти в конце февраля две тысячи третьего года. На Кипре уже наступила весна и было тепло. Соня изнывала от скуки и решительно не знала, чем себя занять. Греки не вызывали у нее ничего, кроме страха из-за волосатых рук и ног. Подруги звали ее на Мальдивы, а постоянные поклонники предлагали разного рода путешествия на круизных лайнерах или экстремальный туризм в виде покорения Джомолунгмы. Адам Магер объявился на острове в своем стиле, то есть неожиданно и без приглашения. Толкая тележку в Woolworth[10]

, она сначала не поверила своим глазам, увидев приближающегося к ней мужчину с широченной улыбкой и распростертыми объятиями.

– Ну так мы летим на Таити или в Париж? – спросил он ее после первых приветствий.

– Ты закончил свои дела?

– Да, мой ангел. Не все, конечно, довольны результатом, но я ничего не могу поделать. Теперь некоторое время можно отдохнуть, и почему бы нам не провести это время вместе?

– Прекрасно, а то я немного заскучала. Может, сначала в Париж?

– Никаких проблем, Париж так Париж. Хотя говорят, что Вена еще более красивый город. Я остановился в отеле Four Seasons. Меня поселили в номер, принадлежащий султану Брунея. Договориться было непросто. Пару недель я планирую пожить здесь, а потом рванем путешествовать, ок?

Подробно объяснив диспозицию, Магер отобрал у нее тележку и покатил ее сам, словно совершая акт бытового самопожертвования. Отстояв вместе с ней очередь в кассу, он проводил ее до машины, и они условились встретиться вечером в китайском ресторане на минус первом этаже отеля.

К вечеру похолодало, и Соня, одевшись в стиле кэжуалшик, прихватила с собой куртку из кожи страуса. Спустившись вниз по лестнице, она с удивлением обнаружила его стоящим рядом с еще одной парой. Первым делом оценив конкурентные возможности девушки приблизительно ее возраста или, пожалуй, лет на пять помоложе, она мигом успокоилась, отнеся ту в разряд простушек из глухой провинции. Отвлекшись на потенциальную соперницу, она не сразу придала значение мужчине, с которым у Магера, очевидно, были давние и весьма запутанные отношения. Больше всего ее поразили его пальцы, сплошь покрытые татуировками воровских перстней. В том, что это наколки, сделанные в неволе, у нее не было ни малейшего сомнения.