Зона любви

Вера открыла себе баночку «Джин-тоника».

В какой-то момент стало беззаботно и весело. Кто-то из покупателей норовил присоединиться к нам. Капустин зазывал всех. Вера никого не пускала.

- Сейчас сам к ним вылетишь, чума, у меня тут товар!

Капустин моментально затыкался и переключался на Веру.

- Ну, ты, бля, хозяйка четкая!.. С тобой не пропадешь. Держись, Димон! Ща бабы хвосты распустили - борзеют!

Я молча наблюдал за этим балаганом, накачиваясь спиртным по полной программе. Когда Капустин прилипал ко мне, я лишь участливо кивал: «Да… естественно… ясен перец!.. о чем говорить!»

Я незаметно пересек черту, отделяющую реальную жизнь, от моей - потусторонней. Я вполз туда очень тихо. Я только почувствовал, меня повлекло, закрутило! Я падаю, падаю в небесные черные, ясные выси! Я наблюдаю из головокружительной бездны, - царство мое вырастает гигантской скалой. Оно величаво и вечно! Царство призраков, царство теней моих прародителей. Они приветствуют меня, зовут… я слышу их грубые гордые голоса. Я слышу нарастающий гул эпох… Блеск и сумрак долины… слепящие сполохи небесных светил. Я слышу выкрики и топот безумных орд, летящих в бездну… кровь, смерть, стенания! И ясность божьего лица, смотрящего ото всюду. И трепещущая пылающая всесильная ЛЮБОВЬ, разлита во всем пространстве…

Я не в силах сдержать себя - из груди вырывается хрип или стон. Стенание, похожее на благословение. Я ощущаю всем существом своим - вот мой предел, моя вечная родина. Я слышу музыку… я нахожусь в ней… я сам, как аккорд - протяжный, величественный! Я рассыпаюсь на атомы, атомы - звуки. Они, как трепетные мотыльки, порхают в зачарованном околдованном мире. Потом соединяются в нечто иное - целостное непостижимое! - и я пою каждой частичкой своей…

А в это время из утробы моей неслись иные звуки. Я освобождался от тяжкого груза, что бы взлететь. Я скидывал ненужный балласт - громыхал каменьями слов! Я благодарил  э т о т  мир за радушный прием.

Кто это был? Что за существо нечеловеческим рыком нарушил покой, взорвал, наконец, бомбу, что носил всю жизнь под сердцем.

Зверь сцеживал яд…

Он глумился над Димкой и Верой. Он бессмысленно таращился в пустоту и хрипел: «Теперь мы все повязаны! семейка сифилитиков! Здравствуйте дети, к вам пришел ваш папочка!.. хороший папа, добрый папа!.. Он наградил вас подарочком тетушки Венеры! Ха! С кем вы связались, милые… кого пригрели на груди своей!». Он кашлял и захлебывался словами: «Мышиная любовь, игрушечное коварство… все, все, все! - не настоящее! Кокон! Крепко ты повязал меня… кокон, сотканный из страстей и лжи! Я ободрал о тебя свои пальцы. Я сегодня порву тебя!».

Я очнулся от звука собственного голоса. Я кашлял и хрипел в пустоту. Я увидел безобразие  э т о г о  мира. Наглый холодный неоновый светильник окрашивал предметы оскорбительным светом. Всё выпирает - торчит! Перед носом - опрокинутый стакан. Нагромождение ненужных предметов: ящики, бутылки, цветастая мишура каких-то наклеек. Всё это множится в отблеске стекла витрины. Димка в упор смотрит на меня. Капустина нет. Вера, бледная, как полотно, вся сжалась, уменьшилась, как-то неестественно согнулась…

- Никаких детей от тебя не будет… - еле слышно сказала она, - ничего уже больше не будет.

Я испугался. Это - конец. Мир отторгает инородное тело.

- Я что-то говорил сейчас… что? Что?!

Димка, полный решимости, постоять за семью, незаметно сунул ломик в рукав. Трезво и зло посмотрел на меня.

- Пошли.

- Что?.. а… конечно… пора!

Я с усилием поднялся. Меня мотнуло на ящики, раздался звон бутылок…

Мы вышли в темноту. Медленно шли по снегу к знакомому пустырю. Зверь крался за нами… дышал в спины…

- Дальше не пойду, - сказал я, - давай здесь.

Когда мы встали друг перед другом, ломик выскользнул у Димки из трясущихся рук. Всё существо его трепетало от ненависти и страха. Он ударил меня, но я обхватил его, пытаясь вцепиться в горло. Пальцы не слушались. Мы рухнули на колени в снег. Он стал неуклюже и бестолково махаться руками, доставая меня по бокам и спине. Я чувствовал, как он быстро выдыхается. В голове звучала мелодия, та - божественная мелодия. Я оттолкнул его: «Всё! Бал закончен!»

Когда мы расцепились, он наткнулся на мой взгляд.

Его впервые в жизни коснулось нечто неведомое, потустороннее, страшное. Что-то неземное бессмысленное сквозило во взгляде. Он будто заглянул в иной мир, в бесконечный, жуткий колодец, на дне которого поблескивала неживая, свинцовая влага. Его передернуло. Он отпрянул, как от края бездны - бездны, способной поглотить его…

Мы уже больше не принадлежали себе…

- Пошел вон… - сказал я.

Димка встал. Его охватил неясный ужас! Он поспешил скрыться. Его будто подхватила некая сила, не подчиниться которой, было нельзя. Он заплакал от бессилия и страха.

Я еще долго сидел на снегу, тупо уставившись перед собой…

Когда я поднялся и повернул к палатке, Димка неслышной тенью метнулся ко мне и со всей силой ударил подобранным ломиком по голове. Я упал, а Димка, в припадке страха и ярости, долбил и долбил по моей голове. Он жутко боялся пропасти, открывшейся перед ним…