Зона Посещения. Протокол «Чума»

Родион решительно позвонил в восемнадцатую. Какое-то время никто не открывал. Много всего успело пронестись в голове за эти томительные десятки секунд. Ушел? Или тоже случилось что? И когда Шепелев готов был уже впасть в отчаяние, замок щелкнул, и в дверях показался Виталий Палыч. Вид он имел заспанный.

– Родя, ты, что ли? Прости, я тут отсыпался после ночной смены. Ты к Анне Васильевне приехал?

– К ней. Только она не открывает что-то. Я вот боюсь, не случилось ли чего. Возраст все-таки…

Виталий Палыч хмыкнул.

– Случилось? С ней? Это вряд ли. У нее здоровье знаешь какое? Ух! Да и какой там возраст? Недавно только восьмой десяток разменяла. Ты же знаешь ее любимую фразу «Не дождетесь!»… Погоди-ка! К ней же вроде твоя жена недавно приехала?

– Вот-вот. Приехала… Вы ее давно видели?

– Позавчера точно…

– А после?

– Кажись, нет. Только мы же в разных циклах живем. У меня на этой неделе ночные смены. Так что я мог и вообще ее не увидеть. Случайно получилось-то. Слушай, а позво… Ах ты черт, мобильники!

– Вот именно.

– Да чего ты так волнуешься? Ушли, поди, вместе куда-нибудь в город.

– Поэтому и волнуюсь. Вы не все знаете. В городе дела нехорошие творятся.

– Какие дела? – вскинулся Виталий Палыч.

– Про собак бродячих слышали?

– Слышал чего-то.

– Говорят, они заразу какую-то переносят. Чуть ли не угроза эпидемии.

– Жеваный крот! Ни хрена себе заявочки! – оторопел Виталий Палыч. – А я ни сном ни духом! Ты-то откуда знаешь?

– В травмпункте тут был. Другу помогал. Вот там от врача и услышал.

– Да уж, не было печали, пока не откачали… И чего, ты думаешь, они…

– Надеюсь, нет. Но очень хочу убедиться. Представляете, если они там, за дверью… беспомощные…

– Понял, – подобрался сосед. – Чем помочь?

– Можно я через ваш балкон к ним перелезу?

– Дык… это… Можно-то можно, а ну как сверзишься? Четвертый этаж все-таки – костей не соберешь!

– Я осторожно.

Виталий Палыч окинул Родиона испытующим взглядом.

– Ну… парень ты вроде ловкий… Попробуй, что ли… Слушай, у меня идея! Заходи-ка. Я сейчас. Да не разувайся, я третью неделю никак прибраться не могу. Главное – без меня никуда не лезь!

Шепелев вышел на балкон и выглянул. М-да, задачка! Балкон хоть и недалеко, но застекленный. Створки раздвижные, и одна вроде приоткрыта. Но не с самого краю. Зацепиться можно, конечно, но насчет сверзиться Виталий Палыч прав – не вопрос даже. Пока Родион боролся с собственным страхом и прикидывал, что да как, сосед с победным возгласом вышел на балкон и протянул ему моток прочной веревки.

– Это сын оставил. Он у меня скалолазанием занимается. Тут, кстати, по северному крутому склону на Лосиху забирался прошлым летом, – тон Виталия Палыча полнился сдержанной гордостью. – Впрочем, ладно. Я ее здесь привяжу где-нибудь, а ты вокруг пояса обвяжись покрепче – все страховка на всякий пожарный.

– Вот спасибо! – Родион приободрился.

Обвязаться было минутным делом – приходилось уже как-то. Второй конец Виталий Палыч сноровисто привязал к чугунному радиатору отопления классическим булинем. Ну, с богом!

* * *

Широкий шаг… Окно… Карниз… Выступ стены… Балкон… Все на тоненького… Конечно, Родион лазил в детстве по деревьям и в веревочных парках пропадал часами, но сейчас все равно было страшно. Узкие наклонные карнизы, на которые с трудом умещается половина стопы, и узкие щели, куда пальцы влезают еле-еле. А под ним – десять метров пространства для свободного падения. Плита балкона едва заметно выступает за ограждение. Не то что половина стопы – пальцам места только-только. Хорошо еще, что он не в жестких ботинках, а в кроссовках. Пальцы рук до боли, до судорог вцепляются в металлический слив, и в голове лишь одна мысль: «Только бы не оторвался!» Сознание успешно забывает о веревке на поясе, зато о пропасти под ногами помнит хорошо. Слив держится… Еще чуть-чуть – и вот она, приоткрытая створка…

Шепелев уже протянул руку, чтобы ухватиться за перила в этом месте, чувствуя подступающее облегченное «уфф!», когда с той стороны в полумраке зародилось движение. Пальцы Родиона лишь коснулись перил, когда к стеклу прижалось бледное как смерть лицо с красными, как у альбиноса, глазами и такими же густо-красными большими синяками под ними… Женское лицо. Лицо Веры. Бескровные губы почти неслышно произнесли: «Уходи!», но Родион уже инстинктивно отшатнулся и сорвался.

Резкий рывок и боль в поясе от туго перетянувшей его веревки. Но эта боль лучше, чем поза сломанной куклы на асфальте. И не так страшна, как то, что творится сейчас в его душе. Вера! Нет!! Только не ты!!!

Веревку медленно начали выбирать – Виталий Палыч тянул, пыхтя от натуги. Хоть и под шестьдесят ему, не сегодня завтра на пенсию, а крепок еще… Шепелев висел, не дергаясь, стараясь максимально облегчить соседу задачу. Наконец он оказался достаточно близко к его балкону, чтобы ухватиться сначала за плиту, а потом и за перила, после чего мешком перевалиться внутрь.

– Жеваный ты крот, нельзя же так пугать! – еле отдышавшись, зачастил Виталий Палыч. – Говорил тебе, блин, что сверзишься! Если б не веревка…

– Они там.

– Что?!