Зондеркоманда Х. Колдовской проект Гиммлера

В основе всей конструкции «сексуального культа» Зебальдта лежит теория о матриархате. При этом Зебальдт использовал не только классические теории (Бахофен), но и социалистические версии (Ф. Энгельс). Все эти мысли были слиты воедино, а затем трансформированы в стиле фёлькише, то есть были «приведены в соответствие» с расовыми теориями. Зебольдт провозгласил ведьм реликтовыми «отголосками» первобытных женских мистерий, а точнее, «нордической мистерии, посвященной Матери-Земле». Якобы именно в этой мистерии древние кельты и древние германцы «во всем своем многообразии выразили тайну материнства». Несмотря на свою маргинальность, книга Зебальдта тем не менее является центральным документом, который позволяет лучше понять и постичь «материнскую идеологию», культивировавшуюся в фёлькише движении. Эта идеология всегда связывалась с биополитческими и расово-политическими концепциями, так как в ее рамках материнство трактовалось на как таковое, а исключительно как метафизическое продолжение рода. В данном случае «мать» выступала не в качестве матери неких детей, а как прародительница рода, создательница расы. А потому материнство в фёлькише идеологии ценилось только при условии производства на свет максимального количества здорового потомства. При этом «чистота материнства» должна была являться гарантом «чистоты расового организма». Зебальдт проецировал реконструируемый материнский культ древних германцев на идеи расовой гигиены, которые активно развивались в начале XX века. Это позволяло ему говорить о «германских половых мифах», в которые было заложено «глубокое почтение к продолжению рода», что в свою очередь являлось «священным языческим восприятием процесса зачатия и рождения».

Афиша фильма «Путь к силе и красоте» (1925)

Полную противоположность (по Зебальдту) «почвенническим» материнским культам являло «фаллическое» иудео-христианство, которое было полностью лишено «почитания природы» и «обожествления тайны рождения». Зебальдт предположил, что по мере того, как христианство набирало силу, «материнские мистерии» вытеснялись на сервер, где их даже во времена Средневековья продолжали придерживаться «нордические германцы» и кельты. Он писал: «Только на Севере кельто-германские народы сохранили остатки этой веры, которая предполагает неискаженный взгляд на материнство и материнские мистерии». Далее следовало дословное воспроизведение идей Станислава Пшибышеского, которые были изложены им в работе «Познание зла». На основании этого Зебальдт приходил к выводу, что «почвеннический народ» продолжал чтить своих «богов Земли», в честь которых справлял «священные праздники». Шабаши ведьм трактовались им исключительно в рамках этих праздников, однако несколько иначе, чем это делал польский литератор. Зебальдт предпочитал видеть в них «германское священнодействие», которое являлось отзвуком некогда существовавшего германского матриархального культа размножения или сексуального культа. Он писал: «Средневековые празднества, проводимые на горках и холмах, являлись не чем иным, как отголосками истинно германской материнской мистерии и мистерии соития, что было протестом против метафизического, выходящего за рамки людского понимания патриархального христианства». Зебальдт предполагал, что превалирование женщин на шабашах было вызвано их (шабашей) «изначальной женской сутью». Позже находящаяся под мужским контролем христианская церковь «персонифицировала подавляемую женскую сексуальность» в фигуре дьявола. В итоге делался вывод о том, что церковь (в первую очередь католическая) решила унизить «языческую женщину», провозгласив ее «проклятой слугой нечистого», то есть приравнивание «гордых германских дев-прорицательниц» к злым ведьмам было символическим оскорблением. В данном случае шабаши ведьм стилизовались под акты протеста, которые позволяли себе языческие женщины. Это протест был направлен против «мужской» христианской мистики, а также был «актом мести ориентализму, который растоптал германскую суть народа».

Станислав Пшибышеский