Зондеркоманда Х. Колдовской проект Гиммлера

Меркель трактовал веру в демонов как составную часть «расово обусловленного мировоззрения» и проводил непосредственную связь с религией, которую он обозначал как «дуалистическую» и «переднеазиатскую». Рисуя образ «чуждой» религии, оказавшей роковое влияние на европейское сознание, он тем не менее не противопоставляет Европу и Азию, что было, например, весьма характерным для воззрений Гиммлера. Хотя Меркель отмечает, что «азиатское изобретение принципа Зла», характерное для евреев, не было превращено в монотеистическом иудаизме в ярко выраженную веру в демонов. Христианство, которое, по мнению Меркеля, ко времени поздней Античности представляло собой «забродившую расовую смесь», почерпнуло понятие «демонов» именно из иудаизма. Меркель повторял тезис Зольдана о том, что в раннем христианстве представления о демонах не были развитыми. Христианство смогло укрепить свою власть только тогда, когда демонология превратилась в отдельную доктрину. В нордической народной культуре он не находил никаких упоминаний о «царстве зла». Если же таковые все-таки имелись, то они были единичными исключениями, которые были заимствованием из католических проповедей и религиозного искусства. Меркель придавал особое «пропагандистское» значение «историям о чертях», чье народное происхождение он оспаривал. Автор исследования полагал, что все эти истории и сказания были созданы в монастырях.

В своей диссертации Меркель представал как интеллигент, который намеревался переписать немецкую историю, трактуя историческую науку в целом как «идеологическое оружие». Он упрекал католическую церковь в многочисленных исторических подлогах, а потому брал на себя смелость «выправить» эти факты и сведения. Меркель проводил взаимосвязь между верой в демонов и началом преследования еретиков, полагая, что один процесс являлся причиной другого. Вера в демонов стала возможной, так как духовенство интерпретировало отношения между человеком и дьяволом не только как теологическую метафору, но и как вполне реальные события. Вину за это Меркель возлагал не только на католиков. По его мнению, Мартин Лютер «также оказал пагубное влияние, когда интегрировал дьявола в человеческую жизнь». Вывод о том, что в христианские времена «старые боги» утратили свой прежний облик, воспринимаясь народом самое большее как духи различного вида, должен был доказать негерманский характер веры в демонов, а стало быть, и преследования ведьм. Меркель выводит фактически все формы проявления демонических сущностей из христианской веры. Сатана как мятежный дух был выведен из Библии, черный цвет, присущий демонам, являлся результатом противопоставления мрака ада и тьмы «мира сего» свету «потустороннего мира» (небес). Меркель полностью отвергал любую возможность германского происхождения хоть каких-то демонических мотивов и вариаций. Он вообще выдвигал тезис о том, что любая вещь, изначально являвшаяся христианской, не могла быть германской по определению. Единственной уступкой, которую себе позволил автор диссертации, была взаимосвязь между представлением о чародействе и верой древних германцев. В одном из таких из примеров он указывает на коня, облик которого в христианстве могли принимать отдельные демоны. Но даже в этих исключительных случаях Меркель продолжал настаивать на демонизации христианства, так как в данном случае речь велась об «очернении» народной веры и священных животных. Провозгласив христианство антиподом всего германского, Меркель пытался обрисовать контуры «истинной» германской религии, то что называется «от противного» (все германское прямо противопоставлено христианскому). С этой точки зрения мотив соблазнения демоном или дьяволом, весьма характерный для средневековых сказаний, трактовался им как общение с очень красивыми «инородцами» и «инородками». При этом «инородные представители» должны быть непременно «азиатами». Поставленный знак равенства между «христианским» и «азиатским» позволял Меркелю предположить, что только враждебно настроенные к германской расе (азиатские) монахи могли увязать между собой красоту и «греховную чувственность». В то же самое время нордический идеал красоты провозглашался весьма близким к античной эстетике, то есть он был отстраненным, нечувственным и совершенно неэротичным. С этой точки зрения в качестве «олицетворения расовой красоты» и «идеала во всех отношениях» должна была выступать германская знать. По этой причине Меркель полагал, что сюжеты с аристократом-демоном, который совращал людей, были типично «азиатским изобретением», так как только «азиаты могли наделить человека чудовищными и животными чертами». Меркель писал: «Подобного рода нововведения первоначально не были характерны для Севера, где божественность никогда не могла быть связана со страхом и с отчуждением».

«Танцы ведьм в Триере». Рисунок конца XVI века