Зоопарк доктора Менгеле

Однако в этой бочке меда была ложка дегтя. По сообщениям Центрального бюро и «беседки», некий проныра-журналист выяснил, что девушка из Барселоны была ликвидирована, и угрожал обнародовать информацию, если эта ликвидация хоть как-то связана с группировкой «Марипоса». Но это было еще не самое ужасное, они не могли допустить, чтобы газета опубликовала этот материал прямо сейчас, ведь тогда вся операция оказалась бы под угрозой срыва. Если еще не… Именно об этом молчали Гаскуань и Уркварт, но постоянно думали: группировка вполне могла узнать о том, что одного из ее членов или ближайших соратников схватили, и затаиться. В этом случае все было напрасно. Но в нынешней ситуации им приходилось делать ставки на те карты, которые были у них на руках. На кону стояло очень многое. Власть и доверие, которыми их наделили, легко могли превратиться в ничто. И они стали бы пылью без надежды на будущее. Они согласились на это задание и приняли ультиматум: стереть группировку «Марипоса» с лица земли или предстать перед судом за преступления прошлого. В истории их службы в качестве спецагентов имелось немало весьма непривлекательных шрамов. Лишь немногие государственные мужи пожали бы им руки, не испытывая нестерпимого желания сразу же вымыть их с мылом.

Гаскуань опустошил стакан сельтерской и рыгнул.

– Ведьмин шабаш будет сверкать! Навозных мух не насадят на иголку. Нет, их сдавят так, что желтое дерьмо просочится из их тел после того, как им оборвут крылышки! Салют!

* * *

Ховина Понс уставилась на Орландо. Она перестала жевать. Потом она спрыгнула на пол, упала на колени и зарылась головой в ковер, раскачиваясь вперед и назад и воя как волк.

Она не рыдала. Она не радовалась. Это было то удивительное срединное состояние, напоминающее экстатический стон сестер ордена Изабеллы, которым они сопровождали свою ежегодную процессию в честь Пресвятой Девы. Так продолжалось довольно долго, потом Ховина встала и подошла к окну.

Орландо и Мино продолжали есть, но Ильдебранда потребовала немедленно объяснить ей, что происходит. И они объяснили. Она побледнела и какое-то время молчала.

– Орландо, – сказала Ховина, – как ты это сделал? Расскажи мне в мельчайших подробностях.

Она снова села за стол, а Орландо рассказал все без утайки.

– Его лицо, ты видел его лицо после того, как застрелил его? Он понял, что наступила расплата?

Она говорила спокойно, а ее руки, держащие вилку, не дрожали.

– Думаю, он даже не понял, что в него стреляли. Думаю, он умер с единственной мыслью о двери автомобиля, открывшейся для него. По крайней мере, его губы не издали ни единого звука, даже когда он упал в кипящий котел с кукурузными початками.

– Идиот! Сосунок гиены! Облезлый кот! – внезапно Ховина набросилась на Орландо, тот от ужаса уронил на пол кусок хлеба. – Надо было только ранить его! Один выстрел в яйца и два в живот! Чтобы у него было время осознать! О, если бы я была там!

– Да, да, конечно, – вздохнул Орландо, – но тогда я вряд ли бы сидел здесь. Служба безопасности схватила бы меня или подняла бы шум. Вокруг было очень много солдат. Нужно было действовать мгновенно. А так меня вряд ли кто-то заметил. Именно так нужно действовать.

И Ховина поцеловала Орландо. В ее поведении не было ни малейшего намека на скорбь. Отец, которого она постоянно называла худшей свиньей в стране, уступающей разве что Его Святейшеству и некоторым министрам, действительно был для нее свиньей.

Мино и Орландо были довольны.

В последующие дни поднялся переполох как в университете, так и за его пределами из-за убийства ненавидимого всеми магната. Все рассуждали, кто мог быть исполнителем этого преступления; газета «Кларин» выдвинула теорию о наемном убийце, подосланном североамериканской мафией, ведь когда-то Руи Гарсия Понс оскорбил супругу одного из мафиози во время его визита в страну в качестве директора могущественной сети закусочных «Perro Caliente»[32]. После того как жена мафиози совершенно нечаянно пролила шампанское на его светлый костюм, Руи Гарсия Понс назвал ее «тощей жердиной», что, по правде говоря, так и было, хотя и привело к грандиозному скандалу.

Газета «Кларин» продолжала настаивать на своем подозрении о вмешательстве мафии, и это привело к тому, что концерн «Perro Caliente» мгновенно был национализирован, его взяла под свой контроль империя, которая, по иронии судьбы, представляла интересы семейства Понс. Миллионы продавцов хот-догов по всей стране отметили, что в результате этого изменения сосиски стали немного короче, и люди стали заказывать две вместо одной. Так как цена сосиски при этом не изменилась, прибыль увеличилась. Таким образом, гибель Руи Гарсии Понса способствовала улучшению благосостояния беднейших предпринимателей.