Зощенко

Узнав, что у него еще и порок сердца, он тем не менее возвращается на позиции. За те болезни, что «подарили» ему, и так же, очевидно, «за рвение» — ведь он же «предупредил» о газовой опасности, его вновь «отмечают» — орденом Святого Станислава 2-й степени с мечами и бантом! У нас так: нужно, чтобы человек тяжело пострадал, после чего его награждают — «с чувством глубокого удовлетворения»… Командир полка князь Макаев делает Зощенко, которого он называет «малыш», своим адъютантом. Потом Зощенко становится командиром роты, потом — батальона, произведен в штабс-капитаны. Это — 1916-й, Зощенко двадцать два года!

Есть что изучать в его жизни. У Зощенко очень много талантливых исследователей. Рассмотрен, изучен каждый листок — и не только рукописей. Вот эти важны не менее: хранимые в музее листки из «Полевой книжки» Зощенко, когда он занимал должность командира 4-й роты. Видно, сколько у него забот. На маленьких страничках и — черновик рапорта командиру батальона о гибели гренадера Василия Полякова, находившегося в разведке и убитого разрывной пулей в голову, и набросок заявления заведующему оружием с просьбой выдать вторую ракетницу, поскольку первая пришла в негодное состояние, и отчет о произведенной разведке, и записи по дислокации (до позиций противника 1600 метров), и расписание солдатских отпусков — солдаты имели право на отпуск для посещения семьи, и это тоже было «на его совести» — кого, когда и на сколько отпускать. И это при том, что солдаты были зачастую намного старше его, и поддерживать с ними нужный тон было непросто. Солдаты между собой называли его — «внучок».

При этом он еще сочинял эпиграммы на офицеров, довольно дерзкие (и одновременно какие-то детские):

Василий Николаевич — командир батальона.

Доволен судьбой своей чрезмерно, И предложи ему два миллиона, Он не возьмет их — уж это наверно.

А вот — на полковника Трухачева:

С начальством мил, и с нами прост.

Нельзя сказать, чтоб был прохвост. Фамилья только подкачала. Труха… — пойми сначала. На это каждый мне ответит:

Фамильей бог и шельму метит.

Чем-то он напоминает Лермонтова — чьи шутки и насмешки над офицерами, как известно, не довели его до добра. Проявляется насмешливый, даже ядовитый характер Зощенко — позже это его качество, как соль, войдет в лучшие его рассказы. Вот итоги его службы, приведенные им самим в книге «Перед восходом солнца»:

«В девятнадцать лет я был уже поручиком. В двадцать лет — имел пять орденов и был представлен в капитаны. Но это не означало, что я был герой. Это означало, что два года подряд я был на позициях».

Вот перечисление его орденов:

орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом;

орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»;

орден Святого Станислава 2-й степени с мечами;

орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом.

В январе 1917-го он был представлен к званию капитана и к ордену Святого Владимира 4-й степени — но ни звания, ни ордена получить не успел. Прежняя жизнь рушилась. Города были охвачены революционными беспорядками. Почти все слои общества, включая буржуазию и интеллигенцию, выступали против монархии. Случалось, иные члены Государственной думы не подавали руку государю, когда он протягивал им свою. 22 февраля, уезжая из Петрограда в Ставку — в Могилев, царь передал главе правительства князю Н.Д. Голицыну высочайший указ о роспуске Государственной думы с правом поставить дату по его усмотрению. На следующий день в столице вспыхнули продовольственные волнения, переросшие в демонстрации (ходили слухи, что за бунтом стоят те же думские депутаты). В конце концов под давлением Думы 2 марта Николай II подписал отречение от престола. Большевистским агитаторам удалось довольно быстро разложить действующую армию: врагами теперь считались свои же офицеры, а с немцами солдаты, выходя из окопов, братались. Зощенко орденов никогда не носил — из скромности. Да и жизнь уже пошла такая, что лучше было их не носить. Их могли сорвать, вместе с погонами, и после этого расстрелять. Зощенко боевыми заслугами никогда не бахвалился. Но когда литературные палачи называли его трусом и дезертиром — ему было что ответить.

Мировая война для России ничем хорошим не кончилась. Более того — перешла в революцию… Война навсегда погубила здоровье Зощенко. Вот одно из первых впечатлений о Зощенко, записанное Чуковским в дневник 24 мая 1921 года: