Зов чести (СИ)

— Для меня честь приветствовать вас, Нобуо-сан. Отныне вы — мой пленник.

Человек в МПД невозмутимо поднял на меня пустой, ничего не выражающий взгляд.

— Мои люди не отступят. — категорично сказал он, вынимая пистолет из кобуры и протягивая его мне рукояткой вперёд: — А я не отдам приказа о сдаче.

— Тогда зачем мне оставлять вас в живых, Нобуо-сан? — спросил я, протягивая руку за пистолетом. — Зач…

Нельзя недооценивать своего врага. Ведь способ победы — это вопрос чести. Но, когда речь заходит о чём-то слишком важном, люди зачастую готовы пожертвовать чем угодно.

Война — это путь обмана…

Крутанув пистолет на ладони, словно заправский ковбой, Такэда Нобуо грациозно и плавно сместился вправо, направил на меня пистолет и утопил спусковой крючок.

Очередь миниатюрных плазменных шаров ослепительно полыхнула перед моими глазами и мир погрузился во тьму…

***

— Отец, ты уверен? Мы рискуем из-за непонятной прихоти! На кону репутация и благосостояние рода!

Токугава Нэо молча кивнул, подтверждая свой приказ и отключился, оставив старшего сына перед молчаливым чёрным экраном терминала связи, установленного внутри командно-штабной машины Ланкастер — 7000М.

Взъерошив волосы на своём затылке, Тенри всё же встал из глубокого и удобного кресла и вышел наружу, к ожидающим его офицерам родовых войск.

Два десятка тяжелых боевых роботов МК77 маячили в километре от перевала. Преодолев его, войска Токугава неизбежно становились участниками чужой войны. И глава рода дал по этому поводу весьма и весьма однозначный приказ.

Тысяча гвардейцев в пехотных доспехах заполонила собой всю долину — скоростной прорыв такой массы людей сквозь блок-посты клана Такэда не мог пройти незамеченным и следовало как можно скорее нанести удар. Но Тенри чувствовал себя обязанным обратиться к своим людям перед тем, как поведёт их отстаивать чужие интересы.

— Сумасшедший старик. Долг памяти! Он окончательно выжил из ума! На следующем совете Рода я сам подниму вопрос об его смещении… — бурчал Тенри себе под нос, осматривая застывших в напряжении воинов рода. И уже в полный голос воззвал к ним: — Доблестные воины Токугава! Пришло время напомнить этой стране о нашем величии, о нашей силе, о нашей чести! Там, за перевалом, идёт кровавое сражение! Там сражаются потомки тех, кто сотни лет шёл с нами рядом! Род Хаттори на грани уничтожения. И только так мы можем почтить общую память наших предков! Вперёд, воины рода Токугава! Вперёд!!!

Последние слова его речи ещё не успели стихнуть, как за спиной Тенри материализовался из воздуха и медленно поднялся на ноги четырёхметровый демон в серо-стальных доспехах. Его кровожадный вой слился вместе с боевым кличем радостно кричащих воинов.

Они шли на войну.

Они шли побеждать…

Эпилог

***

— Лео! Моральные терзания тебе не к лицу. Эй, я вообще-то с тобой разговариваю!

Даже посмертие не принесло мне желанного отдохновения. Игнорируя эмоциональные и темпераментные воззвания, я продолжил сидеть, скрестив ноги и только крепче зажмурился, нарочито закрывая ладонями уши и отсекая от себя излишне говорливый источник шума.

Левое ухо болезненно заныло от прикосновения — прежде чем я исчез с поля боя, перенесенный в неведомое измерение действием проведенного шаманкой ритуала, один из плазменных шаров успел скользнуть по левой половине моего лица, превращая большую её часть в сплошной ожог. Целительных способностей Иланы хватило чтобы опалённая плоть слегка зарубцевалась и покрылась тонким слоем новой кожи, оставив мне на память безобразный шрам. Боль вновь напомнила мне о постыдной ошибке, чуть было не стоившей мне жизни. Хотя, в каком-то смысле жизни я всё же её лишился. По сложившейся традиции произошедшее со мной было слишком запутанно и непонятно.

А дух дедушки Хандзо почему-то не отзывался на мои попытки докричаться. И это меня немного пугало.

Аккуратное и деликатное постукивание указательным пальцем в середину моего лба — именно так Илана ещё раз попыталась привлечь моё внимание и поговорить. Прятаться от той, что приняла самое деятельное участие в моём спасении, было непростительно и невежливо, но…

— Оставь меня в покое, пожалуйста. — пробурчал я, отнимая ладони от ушей и поднимая низко опущенную до того момента голову. — Я не просил меня спасать. Ты сама упоминала о вмешательстве в узор Судеб. Мне была предназначена Смерть.

Наши взгляды встретились. Её — полный протеста и жизненной энергии, столкнулся с моим — опустошённым и от того безжизненным. Илана медленно, не разрывая визуального контакта, опустилась передо мной на колени и попыталась коснуться ладонью обожжёной щеки.

Я поймал её за запястье и отрицательно покачал головой:

— Мне не нужна жалость. Я хочу покоя. И жалею о том, что не умер.

— Неправда! — звонко выкрикнула она мне в лицо и попыталась выдернуть руку. Воздух наполнился мелодичным звоном её ритуального одеяния, напоминающего дикую смесь из замшевого бикини, украшенного десятками тонких цепочек, с подвешенными к ним колокольчиками. — Пусти меня! Больно!