Зов ястреба

– Ничего не подозрительно. – Я чувствовала, что говорю слишком горячо, что нужно успокоиться, замолчать – но почему-то не могла остановиться. – Ормы добываются каждый день. И эти зелёные рога…

– Да-да, само собой. Значит, я мог бы доложить об этом, и ты была бы не против?

– С чего бы мне быть против? – Но я лихорадочно думала. Стром – контрабандист? Стром – арестован? Зачем ему это? Один из Десяти, влиятельный, успешный, особенный… Неужели он действительно продавал препараты зарубеж? Для чего?

Я вспомнила его квартиру в центре Химмельборга – просторную, красивую… Моя семья могла бы разместиться там с комфортом, и ещё для одной такой же хватило бы места. Моё лицо снова будто бы обдало жаром очага. Я вспомнила Строма, колдующего на кухне.

«Снисс – я добавлю немного соли. Кофе… Соленья… Ты хочешь хлеба?»

Соберись, Сорта.

– Я не стал докладывать ради тебя, – сказал Унельм твёрдо, весомо. – Но, видимо, я ошибся. Что ж, хорошо. Потому что расследование всё ещё продолжается.

Стром – контрабандист? Стром – арестован?

Тогда, наверняка, меня арестуют тоже. Решат, что я всё знала о его делах, потому что охотница – не может не быть в курсе дел ястреба. Должно быть, меня будут долго допрашивать, терзать, а когда поймут, что я не при чём – отпустят… Вот только никогда уже мне не подняться высоко, никогда не достичь чего-то заметного, никогда… В худшем случае меня отправят на задворки Кьертании. В лучшем – мой срок службы окончится где-нибудь в Тюре… И это при условии, что Стром сумеет позаботиться обо мне до того, как… Что? Что сделают с одним из Десяти за контрабанду?

Десять всегда казались незаменимыми, ненаказуемыми… Но всему – и всегда – есть предел. Стром был особенным, но под него копали многие. Послужив с ним недолго, я уже понимала это достаточно хорошо, чтобы знать: не всё сойдёт моему ястребу с рук.

– Хорошо, – наконец выдавила я – потому что всё это время Унельм молчал… Ждал.

Проклятый Гарт знал меня слишком хорошо. Моё самолюбие, мою жажду… Всё это уже достаточно хорошо видно тому, с кем ты играл в игры – пусть даже в раннем детстве. – Чего ты хочешь?

– Чего я хочу? – Ульм улыбнулся невинно, и я глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.

Допустим – лишь на мгновение – что Стром и вправду контрабандист. Что выгоднее – выкупить эту информацию у Унельма и владеть ею единолично, или позволить ему делать с ней, что заблагорассудится? Ответ был слишком очевиден, чтобы раздумывать дольше.

– Хватит, Ульм. Я думала, мы договорились помогать… А не шантажировать друг друга.

В саду как будто похолодало, хотя кустов коснулись первые солнечные лучи, а травинки стали чётче, ярче, резче.

– Брось, Сорта. – Он вытащил у меня из-за уха потрёпанную карту. – Какой шантаж? Я хочу тебе помочь.

– Помочь?

– Ну да. Я не прошу ничего взамен. Только… Один пустяк.

– Я решила для тебя задачу.

– Тебе это ничего не строило.

– Как и тебе – молчание.

– Я был бы рад, если бы это было так. – Унельм сокрушённо покачал головой. – Но всё не так просто. – Ты сама хорошо знаешь, что такое служба. Я рискую. Если кто-то узнает, что я…

– Несколько месяцев это тебя не волновало, а теперь вдруг… Никто не знает, и ты это отлично понимаешь.

– Но если! – Унельм сделал большой акцент на этом «если», и поливальный фонтан у наших ног поперхнулся. – Никакого шантажа, Сорта. Я только попрошу об услуге. Она ничего не будет тебе стоить… И будешь сама разбираться со своим ястребом. А я – могила. Ты знаешь, я умею хранить секреты.

– Свои, – буркнула я, но мы оба понимали: мне не в чем его упрекнуть. Наш общий секрет Унельм-болтун, Унельм-фокусник, Унельм-завсегдатай компаний сберёг в целости и сохранности.

– Услуга ничего не будет тебе стоить, – напомнил он. – А мне это очень нужно.

– Ладно, – сдалась я. – Чего ты хочешь?

– Всего-ничего. – Ульм подбросил колоду пёстрым каскадом, ловко поймал ребром ладони. – Летний бал.

– Летний бал, – непонимающе повторила я. – Что…

– Твой друг, Стром…

– Мой ястреб.

– Как угодно. Твой друг Стром наверняка сумеет добыть для меня пригласительный билет – а от старика Олке ничего такого не дождёшься. Ты сама знаешь, механикеров – если они не паритеры или инженеры – не назовёшь любимцами зна…

– И думать забудь! – Я глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Вот, значит, почему всё это время он держал тайну зелёного рога при себе, как карту в рукаве. Ждал случая. – Ульм, дело даже не в том, что я не хочу тебе помочь. Я не могу.

– Вот как?

– Да. Именно так. Ты думаешь, я могу подойти к Строму с подобной просьбой вот так просто? «Эй, привет, моему другу нужно попасть на главное светское мероприятие сезона»?

– Приятно и немного неожиданно, что ты всё же считаешь меня своим другом, – вставил Ульм, и я закатила глаза.

– Даже если бы ты был моим родным братом, Стром меня не послушает. Ты его не знаешь. Он ни для кого не делает исключений. Помощь по знакомству… Это вообще не про него.

– Но ты же идешь?

– Я иду, но это совершенно другое… Подожди, откуда ты вообще знаешь, что я иду?

Ульм самодовольно улыбнулся:

– Я же детектив, забыла?