Зовите меня Клах (Академики)

Стоп! Я даже головой помотал, чтобы голоса в моей голове перемешались и слились в один. "Раз, — сказал я негромко, — Раз, два… Нет, два не надо! Раз, раз, раз… Нормально."

Однако голоса затронули важную тему: надо постараться снизить обороты.

"То есть, меньше жрать! — опять подал голос внутренний голос и продолжил менторским тоном, — Из-за стола надо выходить так, чтобы немножко хотелось есть."

"Из-за стола надо выходить так, чтобы немножко хотелось спать!" — поправил его второй внутренний голос.

"ША! — прикрикнул я на них, — Сам разберусь!"

У Зощенко есть замечательный рассказ про выпивоху: "И я решил бросить пить… Час не пью, два не пью…"

Отчего-то он мне вспомнился, когда я принципиальным шагом проходил мимо разных кафе и ресторанов, кулинарий и пирожково-пончиковых, шаувермных и сашимных… Да сколько их в Минске! Бедному человеку поголодать негде!

Как я потом понял, невиданное обилие закусочных объяснялось просто: район-то студенческий. Кроме нашего филиала Варшавского универа рядом располагались сельхозакадемия и медицинский. Но это — потом. Пока же я придумал хитрый план, как обмануть оба моих внутренних голоса. Конечно, решение в стиле "ни вашим, ни нашим" ущербно и дает только видимость справедливости, но есть очень хочется. Нямкать, жрякать, кушинькать…

"Нефик просаживать деньги в общепите! — начал я среди себя агитацию за здоровый образ жизни, — Готовить надо самому. Из экологически низкокалорийных продуктов. Не менее чем на пятьдесят процентов вегетарианских. И понемногу. Ибо я себя знаю: если приготовлю на три дня, то просто в один день съем в три раза больше…"

С этим внутренним монологом я решительно ворвался в небольшой крытый рынок "Старая вёска", и тут же уткнулся носом в прилавок с низкокалорийными и вегетарианскими копченостями.

"…Имею право, — убеждал я себя, пряча в пакет шмат копченого сала, — Резко бросать жрать нельзя. И потом, свиное сало один из немногих продуктов, которые полностью усваиваются организмом. Полностью! От сала не толстеют."

"Особенно, если его не есть," — не преминул вякнуть мой внутренний сам себе враг.

До флигеля еле дополз. Тяжеленные пакеты чуть руки не оторвали. И ведь ничего такого не купил, но… Вилок капусты надо? Надо. Картофель? Тоже. Хотя бы пару килограмм. Морковь. Лук. Зеленки всякой свежей: укропчик там, базилик зеленый и фиолетовый, кинза, петрушка… О! Руккола! Приправы… Масло постное, а нему рис, чеснок и говяжей вырезки. Ведь постное масло — это почти плов… без нескольких ингредиентов… И молоко. Деревенское. Жирное. Двухлитровую титьку. (Пить не люблю, а вот творожок домашний отвесить… Особенно, если не лимоном створаживать, а лаймом, что добавляет приятные перечные нотки…) Так и набралось под тонну. (Не меньше. Точно не меньше. А ближе к порогу еще пару центнеров добавилось.)

Холодильник в доме оказался холостяцкий: на упаковку пива и тарелку бутербродов. И морозилка размером с пачку пельменей. Мои закупки туда, естественно, не поместились. И так пришлось к дверце гирю придвинуть, чтобы не открывалась. Остатки продуктов (ну-ну, три четверти от общего объема — "остатки") горой лежали на барной стойке, отделявшей в гостиной комнате флигеля "кухонную зону".

Я сидел на табурете, перебирая пальцами веточки кинзы и розмарина. Есть, а тем более готовить не хотелось: аппетит потерялся где-то по дороге. Раздражало все. И отсутствие нормального холодильника. И отсутствие нормального стола. И необходимость срочно идти в душ: отмывать от чужого пота чужое тело. И весь этот нафик мне не сдавшийся чужой мир! При этом я понимал… чувствовал, что обратной дороги нет. Даже через Междумирье. Потому что мое появление здесь — случайность. Не чей-то злой или добрый умысел, не побочный результат чьих-то действий или просчетов. Точнее, умыслы и действия не были направлены именно на меня, на то, чтобы именно я оказался именно в этом мире. Поэтому не было никакой специальной "дороги" или "тропинки", приведшей меня сюда. И, соответственно, нет дороги назад.

Я соскребся с табурета, нашел в кухонном шкафу стеклянную миску, воткнул в нее зелень и налил воду. Получилось красиво. Не хуже, чем в каком-нибудь кулинарном шоу "Джейми Рамзи". Потом я разделся и, собрав в охапку одежду, пошлепал в ванную. Стирку сегодня затевать не буду — чистое еще есть. Просто приму душ и спать. Завтра на работу… Ага, вот так, без лишних воплей и истерик, продумывая жизнь лишь на пару секунд вперед, как шахматист-новичок, который видит только следующий ход. Мне бы еще его азарт и желание играть…

На следующее утро я, заметно хромая, вошел в лабораторию.

— Доброе утрое, — приветствовал Марту, зачем-то стоявшую сразу за дверями.

— Доброе-доброе, — подозрительно прищурилась начальница и демонстративно перевела взгляд с моей хромой ноги на побитую физиономию.

Не знаю, что она там подумала, но вряд ли что-то хорошее.