Зрячая ночь. Сборник

— Да погоди ты! — Папа дернул плечом, наклонился к Лизе еще ближе. — Мне сказали, его сегодня собирались змее скормить, а я успел. Спас его, Лиз. Для тебя спас.

Лиза не понимала, о чем он говорит. Смотрела, как текут по папиным щекам слезы, как краснеет его длинный красивый нос, и не могла понять. Как можно спасти шарф? Как могут скормить его змее? Но спросить не выходило, в горле бурлили слезы, только открой рот, и они тут же вырвутся наружу, затопят прихожую, подъезд и дом. Затопят бабушку, скупо крестящуюся у двери, маму, тоже начавшую плакать, папу, который уже поднялся с корточек и подхватил первый чемодан, саму Лизу и даже шарф, а ведь его теперь придется беречь.

Как родители усаживались в такси, Лиза не видела. Бабушка все звала ее помахать маме на дорожку, но она не пошла. Осталась в прихожей, дышала тяжело, со всхлипами, но не плакала. Смысл плакать, если самое страшное уже свершилось?

Скомканный шарф продолжала держать в руках, просто забыла о нем. А когда вспомнила, то хотела положить на полку к остальным вещам, но что-то в нем вдруг заворочалось, пискнуло и поползло наружу. Лиза закричала бы, да голос сел от непролитых слез. Она осторожно опустила сверток на тумбочку и притихла.

Первым из шарфа показался маленький розовый носик. Он осторожно зашевелился, принюхиваясь. Потом показались длинные усы, за ними — острая мордочка. Черные глазки-бусинки внимательно посмотрели на Лизу. Видимо, Лиза им понравилась, и дело пошло быстрее. Крыс оказался маленьким и тощим, сам серый, а лапки в белых носочках. Хвост толстый и голый, теплый на ощупь. Лиза обстоятельно потрогала и его, и впалые бока, и широкий лобик. Крыс фыркал, но терпел.

— Котик, — удовлетворенно подвела итог Лиза и наконец заплакала.

Бабушка к хвостатому чудовищу не подходила. Тихо ругалась себе под нос, но в странную дружбу, случившуюся у Лизоньки и крыса, не вмешивалась. Плакать перестала сиротка ее бедная, и то хорошо. Сироткой себя Лиза не ощущала, только время без родителей вдруг застыло, стало рыхлым, как снег в марте. Лиза вязла в нем, терялась в днях, подсчитывала их по клеткам в дневнике, но уже на следующее утро не могла вспомнить точно, сколько же прошло. Удобнее всего было считать по переводам.

Три. Скоро четвертый.

Жизнь вошла в размеренную колею. Лизонька вставала по будильнику, кормила Котика, собиралась и вместе с бабушкой шла в школу. Уроки пролетали быстро, успевай только домашку записывать. А вечером можно сидеть в родительской комнате, читать папины непонятные книжки, укрываться маминой шалью, а если совсем уж невмоготу, утыкаться лицом в подушки, помнящие их тепло. Котик такие вечера проводил рядом с Лизонькой, бегал по спинке дивана, нюхал розовым носиком обивку, но не грыз.

Он вообще оказался очень понимающим. Понимал, что бабушка терпит его, скрипя зубами, и на глаза ей почти не попадался, прятался в шарф, который Лиза уложила в углу клетки, выбирался на голос и лизал хозяйские руки, точно отличая нежные детские ладошки от сухих ладоней бабушки.

Лизе казалось, что они уже тысячу лет живут втроем. Ей снилось, будто родителей и не было никогда, но она тут же просыпалась, всматривалась в темноту комнаты. Клетка стояла на столике у батареи. Значит, Котик есть, а с ним и папа, ради Лизоньки его спасший.

С толстым котом, наверное, жить было бы еще веселее, но Лиза не жаловалась. Сама убирала клетку, сыпала корм, меняла воду, гладила по жесткой крысиной шерстке, приучая к рукам.

Даже в школе Котик успел побывать. Классными часами их Мария Геннадьевна славилась на всю школу. То к детям приходил пожарный и рассказывал, как на Свирской вынес из огня старушку и ее четверых хомяков. То из Звездного городка приезжали настоящие космонавты. То родители рассказывали про свою работу, то дети писали стихи о любимом предмете. За это Мария Геннадьевна получила правительственный грант и сдавать позиции не собиралась.

Для часа домашних любимцев Лизонька помыла возмущенного Котика, обсушила феном, повязала ему бант и украсила переноску бумажными цветочками. Бабушка наблюдала за ее приготовлениями, поджав губы. Но снова промолчала. Быть в ее глазах бедной сироткой оказалось очень удобно.

Переноску Лизонька обернула шарфом и потащила Котика в школу.

— Застудишь его, — только и сказала бабушка.

И оказалась права. Скомканный классный час, где Степка Сидоров долго и скучно рассказывал о слепом попугае, который вот уже пятнадцать лет живет у его папы под Тулой, того не стоил. Степка для Марии Геннадьевны был таким же сироткой, как и Лизонька, так что ей тоже дали слово, пусть и перед самым звонком.

— Я вам сегодня принесла Котика, — смущаясь, пробормотала Лиза, стискивая переноску в потных ладошках.

Сидевшая за первой партой Катя Тишкина начала умиленно шептать, мол, котики самые славные, ее тут же поддержали остальные. Катя вообще была заводилой и самой популярной девочкой, родители купили ей айфон восьмой модели в день выхода, чем обеспечили Кате минимум год безбедной жизни.