Звать меня Кузнецов. Я один

Не обманул. И поэму Юрий Поликарпович дописал. И здесь я уверен, хотя опубликованный в «Нашем современнике» вариант был назван отрывком из неоконченной поэмы. Просто нужно внимательно перечитать, зная эпический склад кузнецовского дарования. Если «Сошествие во ад» демонстрирует нам целую галерею персонажей и образов, то в «Рае» мы видим лишь скольжение от Древа познания к первым христианам, оканчивающееся грозным заветом Игнатия Богоносца:

«Там, на земле, среди Бога, добра и любви,Воют, ощерясь, живые могилы мои».

Тут нужно только напомнить, почему церковное Предание называет Игнатия Богоносцем — Христос, обняв именно Игнатия, когда тот был ещё ребёнком, сказал: «Если не будете, как дети, не войдёте в Царствие Небесное». (Мф. 18, 3) Где-то здесь, думаю, и кроется загадка «неокончености» кузнецовского Рая.

г. Пушкино,

Московская обл.

Валентин Вадимович Малый родился в 1982 году в Ростове-на-Дону. Он окончил Классический лицей, Литинститут и Православный Свято-Тихоновский Университет. Сейчас поэт работает пономарём в храме вмч. Пантелеимона.

Оксана Шевченко

Слова, туманящие взгляд

Впервые Юрия Поликарповича Кузнецова я увидела в Литературном институте им. А. М. Горького на вступительных экзаменах. Он принимал у нас первое испытание — этюд, творческое задание, представляющее собой эссе на выбранную тему. Мы сидели в аудитории в ожидании экзаменатора и мастера в одном лице, ещё не до конца понимая, что сейчас встретимся с человеком, который будет направлять наше творческое развитие в течение последующих пяти лет, а для кого-то из нас — станет ориентиром на всю жизнь. К тому моменту мы уже прослышали о крутом нраве Юрия Кузнецова, его «нетерпимом отношении» к женщине в литературе, о якобы разогнанном семинаре, который не оправдал ожидания мастера, ну и тому подобных вещах. Вообще, о Юрии Кузнецове ходило много «страшилок», но, забегая вперёд, скажу, что все они оказались небылицами.

Неизмеримо выше сплетен были его стихи — таинственные, загадочные, удивительно непохожие на всю современную поэзию. Они завораживали глубиной и силой поэтической интонации, лирической дерзостью, правдивостью. Мне неимоверно нравилась ранняя лирика Юрия Кузнецова, ко второму курсу я знала всю её наизусть. В метро, закрывая глаза, читала про себя:

Звякнет лодка оборванной цепью,

Вспыхнет яблоко в тихом саду,Вздрогнет сон мой, как старая цапля,В нелюдимо застывшем пруду.…Сколько можно молчать, может, хватит?Я хотел бы туда повернуть,Где стоит твоё белое платье,

Как вода — по высокую грудь…

Завораживало стихотворение «Отцу», которое считалось «визитной карточкой» Кузнецова, но на тот момент мне не было известно о трагической судьбе полкового разведчика Поликарпа Кузнецова, и поэтому смысл стихотворения был слегка прикрыт для меня:

Мне на могиле не просить участья,Чего мне ждать? Летит за годом год.— Отец! — кричу, — Ты не принёс нам счастья!..Мать в ужасе мне закрывает рот.

…Итак, Юрий Кузнецов вошёл в аудиторию. Мы с интересом стали его рассматривать: высокий, крупный, величественный человек с серебристой копной волнистых волос, с правильной, строгой осанкой, он был несуетлив в движениях и спокоен. В его глазах — голубых, прозрачных — было то же русское спокойствие и неторопливость, постепенно она распространилась и на нас. На экзамен он пришёл точно ко времени — как потом оказалось, он всегда делал всё в срок и очень не любил, когда студенты опаздывали на семинары. Кузнецов быстро окинул нас взглядом, занял преподавательское место и нахмурил зимние брови:

— Ну что, здравствуйте! Я руководитель поэтического семинара, на который вы поступили, Юрий Кузнецов. Давайте знакомиться.

Голос у него был громкий, раскатистый и бодрый. Вот этим голосом он и начал чтение списка. Откликаясь на свою фамилию, каждый из нас вставал, выдерживая несколько молчаливых секунд под взглядом мастера. Очередь дошла до меня:

— Шевченко! — прочёл Кузнецов.

Я встала. Он поднял глаза и усмехнулся:

— А, так вы девица? Ха-ха, а по фамилии-то и не скажешь! Я думал, парень.