Зверь 44

Шпалу так передёрнуло, что папироса выпрыгнулау него из руки. Кардан от неожиданности тоже вздрогнул, однако папиросу не выронил. Нахмурился. Не привык, что на него рявкает кто-то, кроме командира, но сообразил, что дело серьёзное.

– Минут десять, – сказал Кардан. – И минут пятнадцать сидели внизу.

– Сивый проходил?

– Нет.

Кардан о чём-то спросил. Я не разобрал. Рванул через палубу к откидной лестнице.

Ползать по отвесному борту Сивый неумел. Значит, спуститься со «Зверя» мог или по бортовой лестнице, где его бы заметили Шпала с Карданом, или через пустующую печную платформу.

Я махнул на платформу и увидел, что верёвочная лесенка, обычно скрученная в углубление под крышку, свисает до самой земли. По ней и спустился Сивый. Я последовал за ним.

Торопился, не попадал берцами на металлические ступеньки и раскачал лесенку. Болтался в воздухе, как придурочный. Спрыгнув, пролетел метра полтора. Приземлился неудачно, упал, но сразу вскочил и закрутился на месте.

Сивого поблизости не оказалось.

Вряд ли он ушёл вперёд. Его, опять же, заметили бы Шпала с Карданом. Проще проскочить в тени под платформой, спрятаться за кормой «Зверя», а оттуда рвать когти за пределы высвеченной прожекторами зоны. На корме в такое время никто не сидел. Да и сидеть там неудобно. Значит, Сивый не боялся, что его окликнут. В худшем случае он бы нарвался на какого-нибудь Кирпича, бредущего к оврагу просраться после вчерашней картошки. Ну да пока Кирпич соображал бы, что к чему, Сивый добрался бы хоть до обрушенного моста, хоть до магистрали, а то и дальше.

Я ещё пострелял глазами по сторонам и метнулся под платформу. Миновал корму «Зверя», выскочил за световой купол прожекторов и, ослеплённый темнотой, опять остановился. Обругал себя за торопливость. Надо было захватить Кардана. Теперь поди докричись до него. Рокот двигателей заглушит любой крик, а времени возвращаться за подмогой нет.

Куда Сивый побежал дальше, я не знал. Прямо, налево, направо? Ничто не мешало ему заложить крюк и обойти «Зверь» спереди. Да тут всей командой пустись вдогонку, а ночью никого не найдёшь. Мы же похоронщики, а не штурмовое отделение, приборами ночного видения не обзавелись.

Я вертел головой. Едва угадывал очертания кочек, покрытых рассеянными отблесками светового купола. Бесполезно.

Я почувствовал, как сердце успокаивается. Кровь отхлынула от лица, и по нему скользнул холодок. Ещё минута – и я бы вернулся на палубу. Спустился бы в теплушку и постарался бы забыть Сивого. Устал за ним гоняться.

Ну да! Пока я буду дрыхнуть, патруль жёлтых сцапает Сивого и обнаружит у него синюю книгу, которую нам надлежало сдать новому командиру. И доказывай, что Сивый действовал в одиночку. Вот стой у расстрельной стены и доказывай!

Выругавшись, я кинулся вперёд. Наугад. Просто побежал, где бежалось легче. Окончательно погрузился в ночь. Знал, что сослепа рискую подвернуть ногу, но глаза постепенно привыкли. Я увидел, что звёзды освещают округу и в действительности ночь не такая уж тёмная.

Рокот двигателей отдалялся, слабел. Я мельком оглядывался – ждал, что прожекторы «Зверя» погаснут, но понимал, что Фара в теплушке ничего не найдёт. Книгу забрал Сивый. И я сделаю всё, чтобы его поймать. Если потребуется, зашибу. Приволоку обратно и сам сожгу в ручном режиме, время от время заглядывая в печь проведать Сивого и узнать, удобно ли ему лежится на противне. Потом граблями выскребу его кости. Возьму его тёплый гладкий череп и раскрошу собственными пальцами без всякой дробилки.

Подгоняемый злостью, я мчался сквозь полумрак. Взбирался на возвышенности, осматривался в надежде отследить скользнувшую тень и прислушивался к ночной тишине. Различал эхо клокочущих моторов «Зверя» и далёкие отзвуки боёв – настолько далёкие, что и не скажешь, с какой стороны они доносятся. Отдышавшись, бежал дальше.

Боялся наступить на острые обломки ракет или мину. Вспоминал хануриков с оторванными конечностями и как в заброшенном посёлке навстречу Сивому зажёгся фонарь. Если его и сейчас встретят, дело плохо. Главное, не выдать себя заранее. А бежал я убийственно громко. Выстукивал подошвами по камням и заголившейся земле. Ломал берцами какие-то ветки, щепки, осколки кирпича. Наверное, Сивый меня услышал. Иначе шёл бы ровным шагом, обходил бы открытые места и тихонько продвигался бы по намеченному маршруту. Теперь же испугался и засуетился. Не знал – не мог знать! – что в погоню я кинулся один. Но об этом я подумал чуть позже, а сейчас лишь уловил приглушённое позвякивание.

Воткнувшись ногами в землю, остановился. Постарался не дышать. Странный звук то терялся в подвываниях ветра, то возвращался с новой силой. Я не понимал, что же там позвякивает.

Ржавая каска болтается на колючей проволоке.

Свинцовая дробь высыпается из продырявленного мешка.

Котелок перекатывается в корпусе брошенной машины.

Пустые консервные банки стукаются друг об друга.

Да что угодно…