Зверь из бездны

Артем ожидал увидеть мрачные сырые стены и низкий потолок, покрытый пятнами плесени. Именно так в его представлении должен был выглядеть старинный подземный ход. Однако то, что он увидел, напоминало скорее интерьер дворца из американского фильма «Клеопатра», который Казарин смотрел еще в юности. Свет «фары» выхватывал из темноты то изящную витую колонну, то выпуклый барельеф на стене, причудливыми бликами переливался на покрытых таинственными иероглифами плитках. Сводчатый потолок создавал стойкое ощущение, что Артем и Настя находятся внутри какого-то древнего храма. Темнота надежно скрывала трупные пятна плесени на сводах, прятала в складках своего черного плаща изглоданные временем колонны, услужливо драпировала отбитую кое-где плитку. Из темных закоулков доносились какие-то потусторонние шорохи, скрипы, довершая ощущение ирреальности происходящего.

Артему казалось, что вот-вот из-за очередной колонны выйдет жрец в длинных белых одеждах (почему-то жрецы представлялись ему именно так – обязательно облаченными в длинные белоснежные одеяния) и спросит его на непонятном звучном языке, кто он такой и что тут потерял.

Из-за колонны, увитой мраморными виноградными гроздьями, которые выглядели гораздо свежее и аппетитнее тех, что изредка «выкидывают» на прилавок в магазине «Овощи-фрукты» рядом с облпрокуратурой, показалась туманная белая фигура. Казарин поначалу даже не удивился: настолько он ждал чего-нибудь подобного. Но секунду спустя его затрясло мелкой дрожью: сквозь призрачный силуэт просвечивали цветные плитки стены!

Прозрачная субстанция медленно плыла по воздуху, не касаясь пола. Артем в ступоре не мог двинуть ни рукой ни ногой, Настя тоже остановилась. Призрак неторопливо подплыл к людям на расстояние около двух метров, после чего беззвучно лопнул, словно мыльный пузырь. Его невесомые обрывки унесло в ближайшую вытяжку, какие в изобилии имелись в стенах подземного хода.

– Ну, ни хрена себе! – только и смог выдохнуть Артем.

– Я уже видела такие штуки, – неожиданно сказала из-за его плеча Настя. – В подземке иногда встречаются привидения. И Козлюк рассказывал. Он называл их неупокоенными душами…

Артем разозлился:

– Ну что за хрень ты несешь! Вроде взрослая уже девушка, в советской школе училась! Какие, к бесу, привидения? Двадцатый век на дворе!

Настя в отчаянии опустила плечи.

– И что ты за человек такой, Артем, – бессильно произнесла она. – Почему ты не хочешь верить даже в то, что видишь собственными глазами?

– Это не реально! – заорал Казарин, и громовое эхо шарахнулось вдоль по коридору, загремело в самых дальних закоулках тоннеля. – Это обычная иллюзия! Обман зрения! Профанация чувств! Дурман! Игры подсознания… Этого не может быть просто потому, что не может быть никогда!

Он в изнеможении опустился на покрытый расписной плиткой пол и горько зарыдал. Долго сдерживаемое нервное напряжение вылилось наконец в полноценную истерику.

Настя упала на колени рядом с Артемом. Гладила его по голове, по давно не стриженным патлам, как маленького мальчика. Обняла за шею и прижалась к нему всем телом, покрывая поцелуями его лицо, руки, глотая вместе с ним его горькие слезы. Артем громко всхлипывал, сидя на полу, потом уткнулся Насте в ее теплые колени. Так они и сидели вдвоем, не шевелясь. Время для них остановилось.

Наконец Казарин первым вспомнил, где они находятся, и приподнял голову. Пробуждение оказалось мучительным, как после страшного похмелья. Все было по-прежнему: длиннющая колоннада терялась в темноте тоннеля, «фара», которую Настя сняла со лба, когда с Артемом случилась истерика, лежала на полу, отсекая двоих обнявшихся людей от кромешной тьмы желтым полукругом. Казарин поцеловал Настю в губы долгим поцелуем, поднялся на ноги и сказал:

– Надо идти.

Девушка не прекословила. Она молча нацепила на лоб шахтерский фонарь и крепко взяла Артема за руку. Ладонь ее была теплой и приятной на ощупь. Так они и пошли вперед, держась за руки, как маленькие дети, застигнутые темнотой в дремучем лесу. Сходство усиливалось обилием в коридоре колонн, стилизованных под древесные стволы.

Желтый свет «фары» выхватывал странные рисунки на стенных изразцах: какие-то циркули, ромбы, треугольники с широко распяленным оком внутри, жуки вроде навозников, шестиконечные звезды и змеи, кусающие себя за хвост. Но больше всего было древнеегипетских иероглифов – ими пестрели и стены, и поверхность колонн.

Внимание Казарина привлек изящный барельеф, вмурованный в стену прямо под очередным вентиляционным отверстием. Он состоял из двух частей. На левой были изображены обнаженные, если не считать браслетов на руках и ногах, мужчина и женщина. Поза мужчины была статичной и даже немного деревянной. А вот девушка очень пластично изгибалась под немыслимым углом, стоя к зрителю вполоборота. Это изображение напомнило Казарину фотографию из учебника по судебной психиатрии, иллюстрирующую отношения «господин – рабыня» между полами…