Зверь внутри

И захотелось Ане… вернее, и не Ане уже, а той, в кого она обратилась, бежать прочь с этим зверем бок о бок, перескакивая в мощных прыжках ручьи и овраги, наводя ужас на мелких людишек, или, как их там, занятых мелким своими делишками и дрожащими за свои мелкие жизни… Прочь, прочь…

— Ань! — кто-то тормошил девушку за плечо. — Проснись…

Аня нехотя открыла глаза. Голос казался знакомым… Будто он был из того сна… Хотя во сне не было никаких голосов…

— Аня, это я!

— Саша, ты? — Авдотьина узнала Щуплова. — Но откуда? И почему так поздно?

— Это не важно, Аня, совсем не важно…

— Ты останешься, да? — Аня сладко потянулась. — До утра…

— Не сегодня, дорогая, только не сегодня. У нас впереди еще будет время. Очень много времени…

Их губы слились в долгом поцелуе. В противоположность другим парням, что в таких случаях пытались облапать, а то и вовсе завалить, Александр не сделал ни малейшей попытки совершить что-либо подобное, и Аня была за это ему благодарна: она чувствовала приближение какого-то важного, возможно, даже поворотного момента в своей жизни, и подобные гнусные проявления все бы испортили.

— Я пришел предупредить тебя, — заговорил Щуплов. — Завтра тебе про меня такого наговорят… Но ты не верь, это они нарочно… Они просто не хотят смириться, просто завидуют моему счастью, что у меня есть ты. Понимаешь?

Аня кивнула головой.

— Вот, — продолжал Щуплов. — Но, тем не менее, ты продолжай делать вид, что веришь им, кивай головой, можешь, — Александр усмехнулся, — даже поругать меня… Только… Как стемнеет, приходи на дальний карьер… Знаешь, где твой братец с друзьями любит купаться. Но заранее никому ничего не говори, а то запрут и не выпустят…

— Ночью? Как стемнеет? — неуверенно проговорила Аня. — А…

— Ты боишься? — не дал ей договорить Щуплов.

— Нет, что ты!

Ане отчего-то стало страшно от того, что Александр может подумать, что она испугалась. Как она может бояться, когда он такой надежный, никогда не даст в обиду, и все будет хорошо…

— Я обязательно приду, — тихо проговорила она.

— Я знал, что ты меня не подведешь, — даже в темноте было видно, что Александр лучится счастьем. — Я буду тебя ждать…

Их второй поцелуй длился гораздо дольше, чем первый, а потом Щуплов исчез, так же тихо и внезапно, как появился. Только занавеска шевельнулась.

…Не прошло и пяти минут, как Аня спала вновь, но на этот раз ее не тревожили никакие сновидения.

…Да, что ни говори, а на следующий день Ясино напоминало разворошенный муравейник. Многие, кто благополучно проспали вечерние и ночные события, теперь кусали локти и кляли эту дурацкую деревенскую привычку ложиться рано. Многие ничему не верили и, крутя указательным пальцем у виска, приговаривали, что надо пить меньше, хотя сами заложить за воротник были, как правило, не прочь.

Самым ярким и неопровержимым доказательством вины Щуплова было то, что он пропал. Его не могли найти нигде: у Филипьевны, здорово пенявшей ментам за разбитые стекла, он так и не появлялся, на МТС — тоже. Громов и Пареев, в сопровождении Петровича и еще десятерых крепких мужиков, обошли все места, где любила кучковаться молодежь, но и такие поиски не дали никаких результатов: Щуплов как сквозь землю провалился.

Громов все это время сердился, на чем свет ругая деревенских, что умудрились завести у себя какое-то чудо (в оборотня он по-прежнему не верил), а теперь заставляли бегать, сбиваясь с ног, по окрестностям в поисках незнамо чего… Доставалось от него и Парееву, все это время находившемуся с состоянии заторможенности.

Не верила в оборотней, а тем более в то, что Щуплов может быть оборотнем, и мать Ани — Полина Васильевна.

— Я ж вчера с ним говорила, — объясняла она хмурому мужу, мрачно курившему за кухонным столом. И выгнать его курить прочь не было бы никакой возможности: Авдотьин сидел и молча накручивал себя, так что любое неосторожно сказанное слово могло повлечь за собой скандал, совершенно к текущим событиям не относящийся. — Он похож на кого угодно — на казнокрада, на двоеженца, на афериста какого-нибудь, но оборотень…

— Да что ты знаешь об оборотнях? — мрачно прорычал он, исподлобья глядя на жену. — В городе, поди, жила да простые вещи позабыла!

Авдотьина ничего не ответила. Она знала, что, когда муж говорит о проведенной ею молодости в городе — то лучше с ним было не связываться, мог и поколотить; это несмотря на то, что в остальное время ее слушался и безоговорочно признавал первенство Полины Васильевны в семье.

— Ты на Ваську-то посмотри, — продолжал Авдотьин. — Кто его еще мог так напугать? Он же непробиваемый: его даже твой горячо любимый Пареев со своими ментовскими приемами напугать не мог, а тут… Уж и ночь прошла, а он вот только-только немного отошел. Он же непробиваемый, — повторил он, — как вся эта… современная молодежь.

— Какие ментовские приемы? — не удержалась от вопроса Авдотьина.

— А ты что, не знала? Если что — раз по нужным местам, и Васька как шелковый!

— Так он его бил? — возмутилась Полина Васильевна. — И ты знал и ничего не предпринял?