Звезда Гаада (СИ)

Так что через восемь дней усилиями троих изначальных и нескольких чернокрылых девочка была спасена. О, как же радостно, когда выживает кто-то, о ком заботился! И, кажется, эта радость становится ярче, когда к ней примешивается вкус горечи. В смерти нет ничего красивого. Но после больших потерь удачи и спасённые жизни начинают радовать намного больше. Хотя казалось, что я и так уже радовалась, когда удавалось спасти кого-то. Хотя теперь к каждой радости от удачи примешивался и липкий, отчаянный страх. Страх снова потерять. Снова не успеть. Не суметь. Хотя… я всё ещё боялась временами, что не смогу. Но, спустя сколько-то отчаянных схваток за жизнь, свою и других, когда я уже прошла хотя бы маленькую полосу удач, когда их уже было несколько и они постепенно становились звеньями цепи — цепи моей веры в себя — мне стало местами легче бороться за жизнь. Потому что я теперь знала, что я смогу. Что хотя бы иногда у меня что-то получалось уже. И, наверное, хотя бы иногда будет получаться и впредь. Хотя бы иногда. Это лучше, когда вообще ничего не получается. И даже не удавалось никогда.

И я занялась восстановлением Равновесия. Сливалась с миром, растворялась в нём и тогда его боль становилась моей, и мне удавалось точно вычислить места самых ужасных мест, объятых Тьмой или хаосом, переместиться туда. Так что с раннего утра до позднего вечера, с двумя-четырьмя краткими перерывами на еду — рвала что-то из ягод и плодов в странах южного континента — я выполняла свои обязанности хранительницы. Впрочем, это было моё искреннее и глубокое желание, так что это уже не исполнение долга, а что-то другое.

Или, если уж честнее… Я избегала теперь визитов на Чёрную землю. И Гаада вместе с тем. Не то, чтобы мы опять поссорились. Хотя… нет, всё-таки, я не могла его простить за то, как он легко согласился устроить казнь Тайаеллу. За его удары, нанесённые моему другу, тоже не хотела его прощать. И он даже не извинился перед ним! Даже теперь. И то, как Гаад внезапно схватил меня и поцеловал, тоже добавило мне злости на него. Я же не хотела тогда! Я не могла успокоиться из-за Тайаелла. Ещё не успокоилась, а он…

Или масла в огонь долил Сэй? Этот хранитель с молодым лицом несомненно поучаствовал в начале нашего нового противостояния.

В тот день я как обычно пришла к вечеру в дом Старейшины чернокрылых. Всегда приходила поесть, если не успевала чего-то на ходу перекусить, сорвав с дерева. В этом мире и вроде наших плодов много всего росло и сколько-то незнакомых. Я уже узнала сколько-то съедобных местных видов растений. Но посидеть дома — я уже как-то совсем привыкла спать и есть в доме Гаада — было как-то веселее, чем слоняться на улице, по лугам, лесам и горам не родного мне мира. Тем более, что в бревенчатом чистом доме главы Чёрной земли было очень даже уютно. Можно сказать, по-деревенски. Просто, шумно, уютно. Короче, я сама собой возвращалась именно к нему.

Да, собственно, другие чернокрылые меня и не звали к себе в гости: злились за мои многократные попытки спасти Тайаелла. Белокрылые тем более меня ненавидели: мало того, что за их предателя заступилась, так ещё и слабая я вдруг заделалась Старейшиной. И, теоретически, была выше них, уже дважды. Слабая я, над которой они так много смеялись, упиваясь моими глупостью и беспомощностью. Да, в общем-то, я и сама не навещала более Белую землю. Ну, их всех нафиг! Иногда пересекались в мире людей за делом, иногда даже приветствовали друг друга холодным «здрасте», «здравствуйте!» или кивком головы, потом занимались делом. Или они от меня сбегали, якобы на более проблемные места. Но я, впрочем, не возражала. Да, в общем-то, примерно так же вели и себя чернокрылые. А вот мерзкий Тай отсиживался в своём новом логове, под видом наведения порядка и красоты там. Кажется, у него не слишком удавалось, но это было хорошим поводом застрять там подольше. Или, может, он всё ещё дулся на меня?.. Но я-то всё сделала, что могла, ради его спасения!

В этот вечер на кухне у Гаада обнаружился ещё и Сэй. Парень сидел на одной лавке со своим Старейшиной, хотя и чуть поодаль от него, жуя ботву моркови и листы салата. Салат он злобно сжал, завидев вернувшуюся меня.

— Она то вопила: «Не убивайте Тайаелла! Не убивайте Тайаелла!», то вот поселилась у тебя, — проворчал парень, сплюнув ботву на пол и ловко увернувшись от тряпки для протирания посуды, которой попытался дотянуться до него рассерженный повар, — Удивляюсь я этим женщинам: как они непостоянны!

Гаад шумно выдохнул, но промолчал. И притворился, будто протянуться через стол за новым пирожком с печенью было для него намного важнее. Или и правда важнее было пожрать, чем я? Он же не встал на мою сторону, тоже настаивал на казни, как и его приятели.

— Ну и толку было спасать белого змея? — ухмыльнулся насмешник, — Теперь у него есть шансы умереть от ревности. Гаад-то ладно — ему давно уже насрать на женщин.