Звезда Гаада (СИ)

Карст ушёл, не дослушав. Я стояла и старалась не смотреть на жующего хранителя всякой мерзости. В ногах ощущалась предательская слабость. Иногда на меня накатывала дурнота. Ещё несколько мгновений под этой удушающей волной — и я бы со слезами стала просить дать мне поесть. Но меня вдруг отпустило. А мой мучитель сидел и ел, медленно, смакуя каждый кусочек пищи, раз даже промычал от наслаждения, задумчиво ложку облизнул.

Отчего-то повернулась, глянула через открытый проход на кухню. И столкнулась с сочувствующим взглядом рыжего, чистящего котелок. И было в его серых глазах что-то доброе, успокаивающее. Почему-то я вдруг почувствовала симпатию к нему, как к другу. Странно, у меня никогда не было друзей… Ничего не было, кроме болезни и сопутствующего ей одиночества…

Гаад оторвался от завтрака и внимательно посмотрел на парнишку. Из глаз рыжего сразу же пропала та чарующая, добрая сила. Карст — человек, хотя и живёт в доме чёрного Старейшины. Или… кто-то иной? Я никогда прежде не видела такого взгляда у людей.

А потом был жуткий день, без еды, с редким отдыхом: когда Гаад спал особенно сладко, я садилась на пол. Вскоре мучитель просыпался и требовал встать и лечить его ноги. Как можно столько дрыхнуть?! А затем последовала жуткая ночь: хранитель проснулся и отругал меня за «лень» и «бестолковость». Какое-то время уныло стояла около его кровати. А потом во мне проснулась жуткая ярость. Мне захотелось разбить дом в щепки, а главного злыдня чужого мира вообще размазать клочками по этому мерзкому миру. Только никаких сил у меня не появилось. Чуть выждав — гад сладко и сыто спал — тихо выбралась из комнаты и насколько могла бесшумно — измученное тело то и дело отказывалось нормально двигаться — пошла. Шла, опираясь на стенку, по лестнице спускалась, судорожно сжимая перила. Какое счастье, что они тут были! И плевать, что будет! Я уже три дня без еды. Я больше не могу.

На кухне витали ослабевшие запахи от ужина, а так же уныло догорала толстая свеча в медном подсвечнике со вставками из чёрного камня. Только я открыла шкаф с продуктами, как на моё плечо легла чья-то ладонь.

Обернулась: Карст с жалостью смотрел на меня. Едва встретившись с моим взглядом, убрал руку. Вид у него был неважный: одежда запачкана, смята, волосы взлохмаченные. А глаза красные, похоже, он недавно плакал.

Сочувственно спросила, шёпотом:

— Что с тобой случилось?

— Что случилось, того не исправить, — мрачно ответил парнишка.

Робко возражаю:

— Иногда можно.

Он посмотрел на меня так, что я испуганно сжалась. К счастью, обошлось. Карст миролюбиво улыбнулся:

— Ты наверняка голодная. Садись за стол, я тебе что-нибудь поесть поищу.

— А если Гаад нас застукает?

— А зачем ему по нам стучать? — недоумённо уточнил паренёк.

— Ой, не так сказала… — закрываю рот ладонью, потом запоздало вспоминаю, что она грязная, — Вдруг он неожиданно захочет есть, придёт сюда, увидит, как ты мне помогаешь, и даст нам на орехи?

— На что орехи покупать? — моргнул повар недоумённо, — Они тут везде растут. Правда, ещё не созрели.

Язык мой — враг мой.

И пяти минут не прошло, как я уже сидела на лавке и набивала рот чем-то растительным, напоминавшим то ли грибы, то ли картошку. Мясное мне предлагали, но я отказалась: мало ли чем тут кормят? Очень боялась гнева Гаада, но, пожалуй, на сытый желудок погибать приятнее. Повар поддержал меня. Мол, наешься вволю, а то когда ещё опять поесть сможешь? Опустошив большую тарелку густого горячего горохового супа с овощами и приправами навроде итальянских, слопав три куска изумительно вкусного свежего-свежего ржаного хлеба, с нежной сердцевиной и завораживающе хрустящей корочкой, я уже было потянулась за добавкой, но заметила недовольного Гаада, мрачно замершего за столом напротив меня. И моя рука робко застыла у горшка с супом.

— Это так-то ты меня слушаешься, а, Карст? — эмоций в голосе главного злодея не было, но этот притворно равнодушный голос почему-то пугал ещё больше.

— От живой хранительницы больше пользы, — повар смело посмотрел в глаза своему хозяину.

Всё-таки, Карст иногда за меня вступается. Не боится Гаада.

— Чтоб сейчас же шла и училась! — мучитель бросил гневный взор на меня, после чего он повернулся уже к своему слуге и заметил уже мягко, — А ты бы лучше выспался, чем по ночам бродить.

— Я не усну, — холодно сказал парень. Чуть помолчал — Гаад ждал его ответа, именно его — и робко добавил: — Гаад, а ты бы мог… взять меня с собой в следующую вылазку?

Хранитель долго смотрел ему в глаза, потом заметил:

— Глупо. Если ты не хранитель и не Посланник, а оружие ненавидишь, то не сможешь драться с белокрылыми. Впрочем, и с одним оружием против них идти сложновато.

— Значит, или взять в руки орудие убийства, или стать одним из вас? — с болью выдохнул рыжий.

Гаад вдруг вздохнул. Прошёлся к деревянному ведру с деревянным ковшиком, воды зачерпнул, выпил задумчиво прямо из ковша. Опять подвесил за загнутую ручку висеть снаружи по ведру. Тут уже на напряжённо ожидавшего его ответа повара взглянул. Сказал грустно, руки скрещивая на груди: