Звезда Гаада

Мой учитель надолго задумался, потом уточнил:

— Скажи, а исцеляешь ты всегда, когда того захочешь?

— Похоже на то.

— Исцеление, то есть восстановление Равновесия — основная способность белых хранителей. Для нас это — половина наших способностей. Для изначальных — одна четверть. Для тех, кто использует Третью силу — одна пятая.

Не чувствую себя утешенной. Это ж сколькому ещё нужно научиться!

Звёзд в сегодняшнюю ночь светило совсем немного. Я смотрела на них с грустью. А Тай молчал, наблюдая не то за небом, не то за мной.

Перед появлением Гаада меня будто бы пронзило ледяным копьём. Когда Старейшина возник перед крыльцом, снова одетый во всё чёрное, с расправленными чёрными крыльями, объятый зелёным пламенем, наоборот, бросило в пот. Не от зловещего вида хозяина этой отгороженной земли, живущей по своим собственным законам, а от ощущения холодной бездны в нём. Как будто я стояла на заснеженном утёсе, замерзая от снега, который швырял в меня ветер, и смотрела вниз, не то в пропасть, не то на бушующую реку.

— Пленник будет спать на улице, у крыльца, — мрачно объявил чернокрылый.

— Как собака на цепи? — судя по голосу, долговязый не то усмехался, не то притворялся непоколебимым.

— Именно, — ухмылка, — Если посмеешь сойти с этого места до утра, до того часа, когда я захочу тебя навестить, то напорешься на ограду.

Гаад требовательно взмахнул рукой — дом очертил круг из кривых изогнутых ледяных столбов зелёного цвета, тускло светящихся в темноте. Ночью это смотрелось жутко, особенно, в сочетании с чернокрылой фигурой в ореоле из неестественного огня. Однако сочувствие к другу, возмущение действиями мучителя и чувство вины перед белым хранителем быстро вытеснили из моей души страх. И когда глаза Старейшины засияли тусклым красным цветом, это не вызвало у меня ни дрожи, ни испуганных воплей. Только сердитый взгляд. Тай медленно спустился с крыльца и сел у стены, слева от крыльца. Чужой Старейшина посмотрел на него сверху вниз, осклабился и протянул мне руку:

— Если ты не передумала, давай прогуляемся на Гору справедливости и закрепим наш уговор.

И как человек с такой красивой мечтой может быть таким злым и жестоким?

— Кария, не волнуйся из-за меня. Я уже вдоволь пожил. Так, что мне это дело уже надоело. К тому же, не хочу причинять тебе страданья, — громко сказал Тайаелл, — Если ты боишься или не уверена — остановись сейчас.

Ненадолго искушение бросить начатое завладело мной, потом я мстительно его размазала по уголкам души. Друг за меня вступался, в прошлый раз помог мне сбежать от Блага, так что я обязана ему помочь. К тому же, его гибель причинит мне боль.

Медленно подошла к Гааду, взяла его за руку. Обнимавшее его пламя скользнуло ко мне, задело моё запястье, но ни обожгло, ни заморозило. Оно только светило неестественным светом и в нём было очень мало Тьмы. А через глаза парня на меня смотрела бездна. Жуткое ощущенье. С трудом заставила себя не разжимать пальцы.

Хранитель резко дёрнул меня к себе и, прежде чем успела закричать, подхватил на руки и взлетел. Страшно было лететь в темноте, будучи схваченной таким злодеем, да ещё и ощущать столько Тьмы, бушующей в нём.

Красную искру охватило большое яркое тёплое пламя. Вспыхнуло — и исчезло, будто бы ободряюще подмигнуло мне…

Странное чувство… И что это за искры, которые с некоторых пор мне мерещатся? Такое ощущение, будто бы их много, они в каждом человеке, в том числе — в любом хранителе. Однако только шесть из них задевают меня своим теплом, лишь на них, находясь рядом с их обладателями, я обращала внимание. Тайаелл… Белик… Неёла… Карст… Благ… Гаад… Почему их искры такие яркие и тёплые, почему только они светят мне? Если бы это были искры изначальной хранительницы и её мужа, а так же обоих моих друзей, тогда можно понять это явление: эти четверо хорошо ко мне относятся. Вот только наличие в таинственном списке ещё и обоих Старейшин настораживает да и сбивает с толку. И отчего когда вижу эти искры, я так восхищённо, радостно и заворожено вглядываюсь в них? И как будто перестаю бояться их обладателей. Ведь уснула около Блага, хотя тот легко мог меня прикончить. И сейчас, когда меня несёт чёрный хранитель, почему-то мне не страшно, а даже… уютно?! Впору напугаться от этого жуткого явления, но не выходит.

Перед нами появилась огненная стена, выходящая из земли и пронзающая небо, уходящая далеко вверх. Гаад ринулся прямо на неё.

Вокруг нас взметнулось облако из искр. Я зажмурилась. Откуда-то пришло осознание: мы вылетели из Чёрной земли. Когда открыла глаза, мы летели над большой равниной, потом над огромным озером, тускло сиявшим в лунном свете. Гаад громко засмеялся, заставляя меня вздрогнуть.

— И как такая трусиха вообще осмелилась мне перечить? Тебе не страшно, а? — насмешливо поинтересовался парень, — Вообще, почему ты именно Вера? Ты даже в саму себя не способна поверить!

Ворчу:

— А ты как будто за что-то обиделся на меня! Вот и вредничаешь!

Старейшина расхохотался. Потом ядовито осведомился:

— Да с чего мне на тебя дуться-то? Кто ты такая, чтобы я из-за тебя переживал?